— Это не твоё дело!
— Да ты влюбился что ли, Добрынин? — насмешливый голос Маргариты обретает какие-то новые нотки.
Я замираю, ноги прирастают к полу. Секундная пауза и…
— Не говори ерунды, — голос мужчины звучит как-то странно. Он откашливается и продолжает: — Раз уж тебе так интересно, у нас всё было к взаимному удовлетворению. Регулярный минет в обмен на место первого ассистента на операциях? Где бы она ещё набралась такого опыта? Тебе ли не знать, что почти любая пойдёт на такое.
— Что за намёки? — в тоне женщины показное веселье.
Голоса из кабинета продолжают звучать, но мне не удаётся разобрать слова.
Картинка перед глазами начинает плыть, уши закладывает…
Вдох. Ещё один.
С трудом втягиваю воздух в сведённые судорогой боли лёгкие.
За что? Почему он так со мной? Сначала непонятные обвинения, а теперь вот это…
Первое желание — уйти отсюда, из больницы, совсем уйти, никого не видеть и не слышать — никогда. Но потом решаю, что не доставлю им такого удовольствия. Обойдутся! Я уйду, но сначала…
С усилием выпрямляюсь. Натягиваю невозмутимое выражение — когда главный хирург только появился у нас, я столько в этом тренировалась. Не думала, правда, что мне это пригодится в такой ситуации, да и не уверена, что получается хорошо — лица не чувствую, губы онемели, но нужно справиться… Я должна и справлюсь!
Поднимаю руку, уверенно стучу в дверь и тут же захожу, не дожидаясь ответа. Добрынин сидит на краю стола, зав гинекологией расположилась на диване нога на ногу. Увидев меня, оба меняются в лице.
— Никита Сергеевич, требуется ваша подпись, — прохожу вперёд, кладу на его стол заполненные протоколы операций.
— Анна Николаевна, что-то вы плохо выглядите, — вдруг тянет Маргарита. — Совсем не отдыхаете, видимо. Заездил вас наш гениальный хирург? — бросает хитрый взгляд на Добрынина, тот хмурится, но сказать ничего не успевает.
— Ну что вы, Маргарита Владимировна, — отвечаю и сама удивляюсь, как ровно звучит мой голос, — Никита Сергеевич — очень дальновидный руководитель. Понимает, как распределять нагрузки на свой персонал, — смотрю прямо в упор на мужчину и чётко и раздельно произношу: — В конце концов, где ещё я бы набралась такого опыта?
Надо же, как интересно, — думаю отстранённо. Никогда не видела, чтобы человек без повреждений и не на операционном столе так быстро бледнел. С чего бы вдруг, он ведь только что сказал, что я была для «взаимного удовлетворения», а раз изменила — значит, не нужна больше. Может, нарушение венозного кровообращения? Дисциркуляция? Или давление упало? Ну что ж, Маргарита пока не уходит, справится с ним, если что.
Разворачиваюсь и выхожу из кабинета.
На секунду задерживаюсь в безумной надежде, что услышу хлопок двери, что он выйдет за мной, но нет.
Быстро иду в сторону санузла, потом перехожу на бег — хорошо, что в коридоре никого нет — врываюсь в кабинку, и меня выворачивает наизнанку смесью желчи и кофе, который пила недавно. Опускаюсь на колени, ноги не держат, желудок сводит спазмами.