Невинная затея перформансов для гостей отеля превысила все допустимые масштабы. Внезапно мысли прервал разъярённый женский выкрик:
– Да как ты смеешь, шлюхино отродье!
Женя приподнялась на цыпочки, выглядывая из-за плеча актёра.
Один из мальчиков у входа неуверенно опустил руку со всё ещё вытянутым указательным пальцем, будто только что ткнул им в вопящую дородную тётку. А та не унималась: сыпала бранными словами, и это на пороге-то церкви. Женя мысленно сделала пометку уволить переигрывающую актрису или, по крайней мере, указать это в своём отчёте. А дальнейшее и вовсе повергло в шок: женщина размахнулась и со всей силы влепила ребёнку оплеуху. Настоящую, звонкую и хлёсткую. Мальчишка аж к двери отлетел и сполз по ней вниз.
Толпа всколыхнулась и зароптала. Задние ряды напирали, передние, наоборот, пятились, пытаясь очутиться подальше от разворачивающейся сцены, смысла которой Женя пока не понимала.
– Это супружница священника, – выкрикнули сзади, – мальчик указал на жену Ларса.
Названное имя запустило какую-то шестерёнку в Жениной памяти, и картина внезапно обрела ясность. Эта масштабная театральная постановка – кто бы ни отдал распоряжение её организовать – повествовала о шведском священнике Ларсе Кристофри Хорнейусе, жившем в семнадцатом веке. Женя вспомнила, как читала об этом совсем недавно, готовя материал для очередного сценария перформанса. Этот тип, преподобный Ларс, возомнил себя ярым охотником на ведьм, незаконно казнил за один день более семидесяти человек, и ничего ему за это не было. И да, в одном источнике действительно упоминалось, что этот священник поставил детей у церкви, и те тыкали пальцем в якобы ведьм. Мол, устами младенцев и всё такое… Женя тогда ещё отложила эту историю в стопку бумаг, мысленно окрещённую «Возможно реализуемые». Но чтобы вот так с размахом, ещё и настолько жестоко актёры воплощали те события в реальность…
Вдруг кто-то толкнул Женю в спину, и она внезапно выпала вперёд. Пошатнулась, но устояла. Раз уж так получилось, она решила было подойти к мальчику, на щеке у которого стремительно наливался синяк, но тут из дверей церкви вышел высокий прямой мужчина с узким лицом, и Женино тело вновь взбунтовалось и отреагировало противоположным образом – против собственной воли она попятилась. Точнее, попыталась попятиться, но тщетно. В плотные ряды стоящих позади было просто не втиснуться.
Внезапно пострадавший мальчишка вскочил на ноги, но лишь для того, чтобы снова мешком бухнуться на колени, в этот раз лицом вниз.
– Простите, святой отец, простите, – взмолился он. – Солнце ослепило, бес попутал, обознался. Не она ведьма, а вот эта!
Пальцем он ткнул на стоящую недалеко от него Женю.
– Ведьма, – повторил мальчишка. – Она ведьма.
Священник в мешковатом тёмном балахоне, подпоясанном золотистым шнуром, пробормотал молитву, осенил крестом свою благоверную.
Ларс вдруг повернулся к Жене и выкрикнул басом:
– Схватить пособницу Диавола!
Дальнейшие мысли просто вышибло из головы, а происходящее не вписывалось ни в какие рамки. Толпа загудела. Кто-то толкнул Женю лицом в грязь, кто-то сел сверху и заломил ей руки. В нос заливалась жижа из лужи, и Женя закашлялась, захрипела. Всюду, как в плохом кино, кричали: «Сжечь ведьму!» Толпа жаждала крови. Или правильнее сказать – пепла.