Никто не двигался. Похоже, никто не знал, что делать, – включая быка, который бил копытом, поднимая с земли облако пыли. Мне вспомнилось другое стройное тело, месиво внутренностей на бычьих рогах, и к глазам подступили слезы. Хотелось кричать: «Это варварство», но я молчала. Прошла целая вечность, прежде чем на арену выбежали несколько мужчин, чтобы загнать быка палками в загон и снять со смертоносных рогов мертвое тело.
Лицо отца было сравнимо белизной с проплывающим по небу облаком. Случившееся – ужасное предзнаменование моей свадьбы, брака, предстоящего путешествия и жизни в Афинах. Однако мне было не до мыслей об этом. Я могла думать лишь о том, что виделась с погибшей девушкой всего день назад. Она была страстно увлечена прыжками через быков и так уверена в своем предназначении. Она была жива.
Заключительные ритуалы прошли как во сне. Тесей тоже казался смятенным, хотя его глаза оставались, как всегда, холодными. После всех ритуалов я бросилась к родителям. Почти бегом кинулась к папе, но была перехвачена мамой. Я думала, она отчитает меня напоследок за то, что бегаю как ребенок, или снова станет наставлять, как подобает вести себя принцессе в иноземном дворце. Вместо этого мама прижала меня к своей груди, и я несколько мгновений слушала, как стучит ее сердце. Отстранившись же, она сдержанно поцеловала меня в лоб и удалилась.
После прощания с мамой подошел папа. Он притянул меня к себе и обнял так крепко, что я ощутила аромат масел, которыми он разглаживал бороду. Он обнимал меня так только в детстве, и мне хотелось прижаться к нему и как можно дольше не отпускать. Папа нагнулся к моему уху. Любой подумал бы, что он шепчет мне на ухо нежности или говорит, как сильно будет скучать. Я ожидала того же. Однако папа сказал совершенно другое:
– Федра, я знаю, ты в ярости. Но держи себя в руках, пока будешь в Афинах.
Я попыталась отстраниться, но он не отпустил меня.
– Хорошо, – шепнула в ответ. – Разве я когда-либо была несдержанна?
Отец продолжил, словно я ничего не говорила:
– Ты знаешь, что не можешь бросить вызов Тесею, не навредив Криту, не изобличив свою мать. Ты понимаешь меня, Федра?
Мне хотелось плакать. Я была любимицей папы. Мы с Ариадной шутили на этот счет: она – двойник нашей мамы, а я – золотая девочка, не совершающая промахов и ошибок. Я не сделала ничего дурного, а папа говорит со мной так, будто сделала.
– Не забывай: ты прежде всего принцесса Крита, – закончил он, коснувшись горячим дыханием моей шеи.
– Да, отец, – пробормотала я, ожидая, что он меня отпустит.
Он и отпустил. Его лицо омрачало беспокойство. Прожитые годы оставили на лбу папы след из глубоких морщин. Еще пару недель назад их не было.
– Надеюсь, тебе ничто не грозит.
Ранее он положил в мой сундук подарок – небольшой двухлезвийный топор, замотанный в ткань. Я тогда улыбнулась, вспомнив о наших с сестрой давних детских тренировках, когда мы учились владеть учебными топорами с тупыми лезвиями, вращая их в руках и постоянно роняя на ноги. Однако папа в тот момент был столь же серьезен, как и сейчас.
– Надеюсь, тебе не придется воспользоваться им, дочь Крита, – сказал он.
Свадебные ритуалы завершились – по крайней мере, насколько это возможно. Меня сопроводили на корабль Тесея и показали, на какую скамью присесть. Я дрожала. От соленой воды кожу рук и ног щипало. Кто-то накинул на меня покрывало. Мой взгляд был устремлен на берег. Я очень редко покидала дворцовый комплекс, а уж Крит – никогда. Теперь же отплываю на корабле в чужие земли. Я безотрывно смотрела на дворец, пытаясь навечно запечатлеть в памяти его образ, но вид снаружи лишь напоминал о том, что я сама теперь чужачка. Дворец воспринимался мной как единое целое, но отсюда, с корабля, я заметила, что он представляет собой комплекс строений, плавно переходящих одно в другое. Скрепя сердце я поняла, что он аккуратен, но не роскошен, не прекрасен так, как прекрасны росписи и фрески внутри него. Неужели он был столь упорядоченным и пропорциональным, когда я ходила по его извилистым коридорам? Где расположена наша с Ариадной комната? Я начала считать окна, но запуталась в направлениях и, когда сочла, что нашла свою спальню, и с тоской уставилась на нее, осознала: это не она – окна слишком большие.
В моей свите сопровождения должны были быть несколько человек, включая несчастную прыгунью, но я видела, что Тесей разговаривал с моим отцом, и услышала четкое: «Места нет». Папа кивнул, сдавшись и поникнув плечами.
– Ее свита может прибыть позже. Но ее должна сопровождать хотя бы одна служанка, Тесей. Никак иначе.
Тесей нахмурился, словно собираясь возразить, затем пожал плечами и согласился. К кораблю направилась моя верная и давняя служанка Энея, но внезапно на берег вышла мама: посвежевшая, с обновленной краской на лице. Она схватила Энею за руку. Произошедший между ними разговор я не слышала, но после него девушка развернулась и пошла прочь, а вместо нее появилась самая старая служанка мамы, Кандакия.
ebooksa