Поражение Федры

Кассандра в благоговении потеряла дар речи. У меня, внучки бога солнца, полно «двоюродных братьев и сестер». Как правило, это дети и внуки женщин, желавших возвыситься среди очередных пассий Зевса или Посейдона. А вот Федра действительно была моей родственницей. Наши матери – родные сестры, и бабушка по материнской линии – общая для обеих.

С вновь пробудившимся любопытством я вместе со служанками наблюдала за бредущей во дворец процессией. Тесей, получивший известие о смерти отца, шел впереди, колотя себя в грудь, крича и мучительно стеная. Возможно, он искренне горевал, не знаю. Я думала, что знала Эгея, но покинула его, дав покончить с собой.

Трибуты окружили Тесея. Юные и энергичные, они выглядели уставшими, истощенными и нуждавшимися в горячей ванне. А в самой середине, бледная и шокированная больше других, шла критская принцесса, новоиспеченная невеста Тесея.

Хоть и двоюродные сестры, внешне мы очень разнимся. Она маленькая и светловолосая, с нежной кожей, которую чуть тронь – и останутся синяки. Я высокая и темноволосая, со смуглой оливковой кожей. Синие глаза Федры придают ей невинный вид. Я слышала, ее мать очень похожа на мою, а старшая сестра Федры пошла в мать и слывет красавицей. Видно, эта девочка пошла в отца. Обычно девушек, перенявших внешность у отцов, жалеют из-за их мужиковатых скул и волевых подбородков. Но у Федры лицо мягкое и женственное. Она похожа на испуганную пташку. Такие девочки у мужчин – во всяком случае, определенного типа – вызывают желание заботиться о них и создать с ними уютное маленькое гнездышко. А вот красотой она точно не прославится.

Они проделывали свой скорбный утомительный путь ко дворцу, не предполагая, что я наблюдаю за каждым их шагом. Тесей не обращал внимания на свою невесту, а она, опустив взор, не обращала внимания ни на кого вокруг. Она тоскует по Криту или в пути узнала что-то о своем так называемом героическом муже? О том, скольких женщин он похитил, или о сыне, чью мать обесчестил, – о сыне, который, вероятно, ее ровесник?

Я измучилась той ночью, пытаясь решить, как лучше поступить: прийти к Тесею, уповая на его милость, или избегать с ним встреч в надежде остаться незамеченной и сбежать. Последнее в других дворцах было бы невозможно, но в Афинах царит вечная неразбериха. Мои личные покои расположены вдали от главных коридоров и имеют выход в маленький дворик, который я использую для омовений. И у меня всего две служанки, Агнета и Кассандра. Можно выдумать историю, что они готовят мои комнаты для следующих гостей. Благодаря творящемуся на кухнях хаосу служанки незаметно и без труда достанут мне еды. И все же это риск, ведь Тесей может оказаться куда прозорливее своего апатичного отца и меня обнаружат. Тогда Тесей или приговорит меня к смерти как бродяжку и воровку, или вернет в Коринф закованной в цепи.

Уже не первый раз я пожалела о том, что мне не с кем обсудить подобные вопросы. Таких людей просто нет. Даже мой возлюбленный Ясон, когда еще был любим мной, скажем прямо, уступал мне в делах интеллектуальных. Вот там, где требовалась чистая сила, ему не было равных. Возможно, если бы в Афины прибыла другая сестра, похожая на свою мать и меня, я попыталась бы сблизиться с ней. Но эта девочка, с ее пухлыми щечками и вспотевшим лбом, – еще совсем ребенок. Не к ней обращаться за советом.

Я крутилась, ворочалась и, наверное, будила этим Агнету. Будь я уверена, что Тесей станет чтить желания покойного отца и уважать ксению, под защитой которой нахожусь, я бы вверила себя его милости. Но если он придерживается распространенного мнения, что я колдунья, обольстившая его отца, то лучше мне и дальше не попадаться ему на глаза.

Ненавижу подвешенное состояние и терпеть не могу ожидание. Я женщина действия, а не мудрствования. История осудит меня, без сомнения, но историю пишут мужчины. А я не желаю больше оказываться во власти кого-либо из них.

К утру я приняла решение: останусь в своих покоях и буду готовиться к отъезду. Служанки пустят слух, что я, страшась гнева Тесея, тайком сбежала из дворца, а сами будут приносить мне еду и прочие вещи. Нужно только держаться подальше от Тесея. После всего пережитого, уговаривала я себя, неважно, умру или буду жить. И все же, признаюсь, Тесей пугал меня. Есть вещи похуже смерти.

Федра

Не знаю, чего я ожидала. Уж точно не Кносса. В конце концов, Критский дворец – одно из чудес современного мира. Но Афинский дворец… Не буду преувеличивать и говорить, что мы использовали бы его как загон для овец, но скажу, что мы использовали бы его как кров для пастухов.

Голые стены, прилепленные друг к дружке, без росписей. Не покрытый ничем земляной пол. Мебель можно описать одним словом: «примитивная». Никто не вырезал любовно на ней украшений, как это делали кносские мастера-ремесленники. И воняло здесь какой-то козлятиной.

Тесей, наверное, увидел написанное на моем лице отвращение.

– Знаю, ты привыкла к другому, принцесса. Не буду делать вид, что у нас не хуже. И не скажу, что мне тут есть чем гордиться. Но, поверь, к концу моего правления Афинский дворец будет ничуть не хуже Кносского.

В устах другого мужчины это прозвучало бы похвальбой, попыткой сохранить лицо перед несчастной юной невестой. Но Тесей говорил уверенно и спокойно, и его равнодушие ко мне было столь очевидным, что я приняла его слова за простую констатацию факта.

– Это твои покои, – вдруг сказал он, остановившись перед низкой дверью. – А теперь прошу извинить меня, я должен взглянуть на останки отца. Увидимся завтра.

– Ты не вернешься позже? – поразилась я. Родители никогда не проводили ночь врозь.

– Нет, мои покои в противоположной стороне дворцового комплекса. Спокойной ночи, принцесса.

– Царица, – поправила я, сама себе удивившись.