Бедовый месяц

– Замерзла?

Куда там! Мне было жарко под плащом, словно внезапно вспыхнувшая первая любовь, как горелка, подогревала изнутри, кипятила мысли и превращала кровь в хмельное вино.

– У тебя холодные руки, – добавил он и переплел наши пальцы.

Замок «Сиал» пестрел и светился огнями, в нем только начиналась светская жизнь. Холл бурлил, откуда-то лилась музыка. Кто-то заселялся, другие уезжали и торопились к экипажам, подгоняя коридорных с тележками багажа.

Оказавшись под каскадной люстрой, когда свет был особенно ярок и безжалостен, я еще раз присмотрелась к мужу и попыталась отыскать в нем то особенное, что можно разглядеть, лишь влюбившись. Ничего нового не обнаружила. Филипп по-прежнему морозил мир ледяным взглядом и был спокоен, как статуя дракона из паркового фонтана.

Со знакомой небрежной надменностью муж отбрил нового распорядителя, когда тот на ходу попытался втюхать нам билеты на музыкальный вечер. Заодно бедняга получил распоряжения насчет ужина.

Пока Роджер выяснял, чем придирчивые господа желали победить голод и не оскорбит ли высокородные чувства незатейливый ягненок с черносливом, умудрился проводить нас до самой лестницы. Возможно, поднялся бы на третий этаж, но успел выяснить все, вплоть до того, сколько шариков сырного мороженого вместится в нас на десерт после основной трапезы.

Он был въедлив, педантичен и очень услужлив. Видимо, добрые люди просветили, что предыдущий Роджер впал в немилость и получил отставку сразу после стихийного банкета с участием омара, этажерки пирожных и трех заездов тележек с едой.

– Хорошего вечера! – попрощался он ко всеобщему облегчению. – Ужин доставят, и больше вас никто не побеспокоит. Отдыхайте со страстью.

При слове «страсть» я едва не шагнула мимо ступеньки. Распорядитель – понятно – вкладывал в него совершенно иной смысл, нежели тот, что подсказал мне затуманенный разум.

Внутренности опять связались узлами: ни вдохнуть, ни пикнуть. Но перекрутились они не от паники, а от предвкушения. Даже кровь ударила в лицо! Вот что с приличной леди творили острая стадия влюбленности и живое воображение. И меньше всего я рассчитывала обнаружить под нашей дверью Лидию.

Младшая тетушка казалась взволнованной и чуточку растерянной, словно не до конца понимала, где находится, или понимала, но очень сильно нервничала. В руках она сжимала подозрительно знакомую книгу. Глаза лихорадочно блестели, на обветренных ветром щеках горели красные пятна.

Едва мы приблизилась, как Лидия порывисто шагнула навстречу.

– Добрый вечер, господин Торн, – быстро и решительно вымолвила она, сведя у переносицы густые брови. – Тереза, надо поговорить!

Ничего себе вступление! Я покосилась на мужа. Казалось, он ни капли не удивился очередной тетке Вудсток, стерегущей наш номер.

– Зайдете, Лидия? – открывая дверь ключом, а не разными магическими фокусами, любезно предложил он.

– Мне буквально на пару слов, – отказалась она.

Похоже, Клементина окончательно рассвирепела, что кто-то хорошо проводит время в «Сиале», и выставила сестру взашей. И теперь Лидия хотела одолжить денег на новую комнату… или попроситься переночевать на нашем диванчике. От последней мысли глаз вдруг неприятно дернулся. У нас уже был в номере питомец, Лидия в нем явно окажется лишней!

– Конечно, – согласилась я и, дождавшись, когда Филипп скроется в апартаментах, тихо спросила: – Долго ждешь?

– Недолго. – Она помотала головой. – Всего минут сорок.