Я подошла к Владу, чтобы дать пощечину и заставить заткнуться. Но, чуть подумав, двинула между ног. Он даже согнулся от боли.
– Никогда ни в ком не разочаровывалась так, как в тебе, – сказала я со всей своей злой искренностью. – Подонок.
– Из хорошего человека стать подонком – это лучший комплимент, – отозвался Влад весело – в его глазах с расширенными зрачками вновь мелькнуло уже знакомое мне выражение ненормальности. Поэтому я ничего не ответила.
– А ты огонь. Люблю пожары, – в спину мне сказал Влад.
– Надеюсь, не сгоришь, – не оборачиваясь, ответила я.
Даня взял меня за руку и молча повел к своей машине. Посадил в салон, на переднее сидение. Пристегнул. Завел мотор. Включил печку.
– А он? – спросила я тихо. Нет, я не боялась за Савицкого. Я боялась, что с ним что-то может произойти, а обвинят в этом Матвеева.
– С ним все в порядке, – отозвался Даня и газанул, крепко вцепившись в руль обеими руками. Его костяшки были в крови.
Влад остался позади. В боковое зеркало я видела, как он, покачиваясь, идет к своей машине.
– А с тобой? – спросила я, чувствуя, как начинают отогреваться озябшие руки и ноги. Пока бежала, я почти не чувствовала холода – страх перекрывал все остальное. А теперь от холода зуб на зуб не попадал.
Даня ничего не ответил.
Я тоскливо уставилась на свои дрожащие белые руки. Оказывается, я и ногти успела пообломать, пока пыталась бороться с Владом, когда он…
Думать о том, что он собирался сделать, не хотелось. Щеки залила краска стыда и ужаса. Неужели все происходящее – это не сон? Неужели все это происходит со мной? Быть не может…
Я плотнее закуталась в куртку Матвеева и снова взглянула на руки. Сердце кольнула жалость – кольцо, которое подарили родители на первое сентября, пропало. Наверное, я потеряла его, когда боролась с этой свиньей в человеческой шкуре.
Мои плечи передернуло. Но пока что я еще не могла в полной мере осознать всего. Меня словно заморозили изнутри, и я медленно оттаивала.
Спустя несколько минут Даня притормозил в оживленном местечке рядом с кинотеатром и ночным клубом. Здесь было шумно, многолюдно и светло. Совсем не страшно.
Матвеев все так же молча достал из бардачка пачку сигарет, зажигалку, вышел на улицу и закурил, глядя куда-то в небо. Я тоже спешно покинула салон машины и подошла к нему.
Дождь закончился.
Спутанные мокрые волосы, мокрая насквозь черная футболка, облепившая плечи, капли дождя на шее и ключицах, косые тени, причудливо ложащиеся на его лицо, – все-таки Матвеев был красив. Я невольно загляделась на Даню, снова чувствуя острую необходимость дотронуться до него. Почувствовать тепло его тела. Обнять, вцепиться, как в спасательный круг, прижаться щекой к его груди – как раньше.
Но я ничего не делала. Просто стояла и смотрела.