– Нет же! Нет! – выкрикнул он. – Как ты вообще могла подумать об этом, Сергеева? Я неидеален. Но, по-твоему, я настолько отвратителен?
– Ты сам сказал мне, что спал с ней! – жарко возразила я, и от воспоминания о той нашей встрече рядом с языковым центром на меня нахлынула волна ужаса – пережитого, но незабытого.
– Я просто хотел тебя защитить. Выполнял условие сделки. Я не собирался делать вид, что встречаюсь с Каролиной – этого захотел Савицкий. Отбитая мразь, – прошипел сквозь зубы Даня.
– Знаешь, что меня больше всего раздражает? – спросила я с горечью. – То, что ты веришь ей. Каролине Серебряковой. Она играет тобой. Манипулирует. Заставляет делать то, что хочется делать ей.
– Что ты имеешь в виду? – нахмурился Даня.
– Это тянется еще со школы. Ты разве не понял? Притворяясь твоим другом, Каролина управляет тобой. Ты так часто говорил о том, что прислал мне некое сообщение, в котором предлагал встречаться, а я ответила так, что ты решил, будто я посылаю тебя. Ты никогда не думал, что я просто не получала этого сообщения? Что после того, как выйти от тебя, Каролина встретилась со мной и удалила его? Да, глупо вспоминать об этом сейчас – тогда мы были сущими детьми, и времени уже прошло много. Но это был не единственный раз, когда она делала все, чтобы оттолкнуть тебя от меня. Она влюблена в тебя, Матвеев! Поэтому и не отходит от тебя столько лет ни на шаг. Объявила, что вы – друзья, а ты и поверил. Дурак! – я ударила его по крепкому плечу, но он даже не вздрогнул. – Серебрякова и Савицкий наверняка действуют вместе! Они сговорились и обманули тебя. А ты… Как ты дал себя обмануть, Матвеев? Как повелся на это? Как? Как, скажи?
Я несколько раз ударила его по плечам ладонями и, разрыдавшись, уткнулась ему в грудь. А Даня обнял меня.
– Прости меня. Прости, Даша, – шептал он в отчаянии.
– Ты не должен был… соглашаться. Не должен был. Не должен… И это я – получается, это я во всем виновата, – плакала я, цепляясь руками за его шею. – Ты ведь из-за меня… – договорить не удалось – слезы душили, и слова терялись.
Может быть, я должна была кричать на него и бить по лицу – из-за его гордости мы оба страдали.
Может быть, должна была простить – он делал все это ради меня.
Но я просто плакала, не отпуская ни на миг. Чувствуя едва уловимый, но такой родной запах хвои и горьких трав. Наслаждаясь теплом его тела – горячего и сильного.
Стало ли мне легче, когда я поняла, что Даня мне не изменял? Да, стало. И от осознания того, что он все еще любит меня, в душе что-то переверачивалось.
Но я не могла принять то, что он ничего мне не рассказал. Оставил в полном неведении, боясь показаться в моих глазах слабым.
Матвеев доверился не мне, человеку, который самозабвенно любил его и принял бы любым, а Каролине и Владу, которые его использовали! Серебрякова – отличный психолог. И она точно знала, на какие точки в его душе можно надавить. Знала с того самого момента, как появилась в нашем классе и стала приносить ему японские сладости, которые привозил ей отец.
Прекрасно понимая, что он безумно ценит дружбу, Каролина много лет эксплуатировала образ его друга. Понимая, что он эмоционален, скор на решения и очень горд, она с помощью своего бывшего дружка загнала его в ловушку, выставив себя невинной овечкой. Серебрякова делала все, чтобы мой Даня стал ее Даном. А он не хотел этого осознавать – друг же! И просто молчал.
Я отстранилась от Дани и снова забралась на подоконник, прижимаясь спиной к холодному стеклу. Он же опустился рядом, вытянув одну ногу, а вторую согнув и обхватив руками.
Мы сидели друг напротив друга на широком подоконнике и смотрели на ночной город, мерцающий огнями, словно звездное небо сентября. То самое, на которое мы любовались в лесу. Я не знала, что делать. И просто смотрела сквозь стекло. Где-то вдалеке, за высотками, появилось облако, которое напомнило силуэты двух людей, держащихся за руки. У одного из них были крылья – как у ангела.
– Ты ненавидишь меня? – нарушил бархатную тишину Даня. От звуков его голоса я вздрогнула, оторвала взгляд от облака и покачала головой.
– Любишь? – осторожно спросил он.