– Доволен.
– А ты где? – поинтересовалась я.
– Поехал в универ искать тебя. Твоя подружка сказала, что у тебя был японский и ты могла задержаться. Я испугался, – вдруг признался он.
– Чего?
– Что с тобой может что-то случиться.
Всего несколько слов, но мое сердце переполнила нежность.
– Со мной все хорошо. Возвращайся.
– Скоро буду.
Он приехал почти через час – наверное, попал в ту же пробку. Разделся и пришел ко мне, в кухонную зону, где я сидела у широкого подоконника, заваленного моими учебниками и тетрадями – учеба всегда спасала меня от дурных мыслей. А после встречи с Савицким их было немало.
– Не делай так больше, поняла? Я чуть с ума не сошел, пока тебя искал.
– Как – так?
– Не пропадай. Сначала я искал тебя утром, когда не обнаружил в квартире. Потом вечером не мог понять, куда ты исчезла.
– Постараюсь, – вздохнула я, прикидывая про себя, как лучше начать разговор о Серебряковой и той злополучной фотографии. Почему-то начинать его было страшно. Люди боятся правды. И я – не исключение.
Матвеев развернул стул, сел, положив руки на высокую спинку, и уставился на меня.
– Что? – не выдержала я.
Он улыбнулся. Я снова взялась за конспект, но почти тут же выпустила ручку из пальцев – из-за его пронзительного взгляда.
– Почему ты так смотришь?
– Ты красивая.
– Подлизываешься? Даже не пытайся.
– Нет, ты правда красивая.