Луна костяной волшебницы

– Будь ты мудрее, то перестала бы сопротивляться и сохранила бы ту немногую свободу, что у тебя осталась, – говорю я, собрав в кулак всю свою силу воли, чтобы не придушить Костяную волшебницу в темноте. – Ты же понимаешь, что тебе меня не одолеть.

Аилесса хватает ртом воздух.

– Ошибаешься. Мы идеально подходим друг другу. Вот почему боги соединили наши души. И будь ты мудрее, то перестал бы сопротивляться и принял бы свою судьбу. – Ее нос задевает мою щеку, когда она поворачивает голову, чтобы ответить мне. – Тебя ждет смерть. Ты откликнулся на зов песни сирены. Обряд приведен в действие, и его нельзя отменить. И если вдруг мне не удастся убить тебя, то боги сами лишат тебя жизни.

В груди все сжимается от ее слов. Я облизываю пересохшие губы.

– Ты лгунья и дитя убийцы. Да и сама убийца.

– Я говорю правду, Бастьен.

Воздух сотрясается от оглушительных криков. Крылья летучих мышей задевают мою спину. Но я почти не замечаю этого. Слова Аилессы эхом раздаются у меня в голове. А ядовитое тепло ее тела согревает меня.

– Твоя смерть теперь только вопрос времени, – говорит она. – Боги позаботятся об этом.

13. Аилесса

Я просыпаюсь в кровати матери в Шато Кре, завернутая в мех медведя-альбиноса, которого она убила, чтобы получить его благодать. Мне так тепло. И спокойно. Отчего вновь просыпается вера, что она сможет полюбить меня.

Но стоит открыть глаза, как меня окутывает полнейшая темнота. Меня накрывает не медвежья шкура, а тяжелое тело моего amouré. Моего злейшего врага. Летучие мыши, видимо, улетели. Больше не слышно ни писка, ни хлопков крыльев. Тишину нарушает лишь глубокое, ровное дыхание Бастьена. Пока мы спали, его тело слегка сместилось, и теперь он больше лежит на полу, чем на мне.

Но все же продолжает прижимать меня рукой и ногой поверх спины.

И все равно это шанс выбраться отсюда. Шанс убить его первой.

Я проверяю на прочность веревки вокруг лодыжек. Они ослабли за время нашей схватки и распустились в том месте, где я пыталась их перерезать.

С осторожностью и в тишине, которой я научилась на охоте, я вылезаю из-под Бастьена и приподнимаюсь. Отойти далеко не получится – второй конец веревки, сдерживающей лодыжки, все еще придавлен камнем – поэтому я сажусь и начинаю распутывать ноги. Но последние нити не поддаются. Нужно что-нибудь острое. Я ощупываю пол и натыкаюсь на осколок известняка. Разрезая веревку, я продумываю план. Необходимо тихо пробраться к углу, где спят Жюли и Марсель. К ним приведет его тихий храп. А затем необходимо отыскать его рюкзак. Судя по тому, как парень его стерег, мои кости благодати должны находиться внутри.

Два волокна веревки обрываются, и остается последняя. Я принимаюсь пилить ее с большей настойчивостью.

Но тут раздается скрежет, а следом вспыхивает оранжевый огонек. И все в груди сжимается.

– Довольно успешная попытка бегства, – хвалит меня Бастьен.

Он уже не лежит на полу, а возвышается надо мной с масляной лампой в руках. Мерцающее сияние отражается на каждой мышце его груди. Еще одного доказательства того, что он сильнее меня без благодатей, которые я так упорно добывала. И я мысленно благодарю летучих мышей за каждую царапину, что они ему нанесли.

– Я не пыталась сбежать, – стараясь не обращать внимания на его ухмылку, отвечаю я и одаряю злобным взглядом. – Я собиралась тебя убить.