Сонечка кивнула. Леля знала, что она не из вежливости, а правда понимает ее чувства.
Все уже собрались в актовом зале. На сцене Маша и Федя репетировали все тот же эпизод из первого действия, видимо, чтобы улучшить актерскую игру. В нужном месте Федя потянулся к Маше, а она отскочила в дальний конец сцены от неожиданности.
Класс снова упал от смеха.
– Ты что это собрался делать?! – закричала Маша.
– Получить поцелуй, – растерялся Федя.
– А чего к губам потянулся?
– Так Сергей Никитич же сказал: «По желанию…»
– Вот еще, разбежался! Посмотрите-ка, какие у него желания! Не вижу необходимости, вот придет Сергей Никитич…
Ребята шумели. В дальнем углу зала девочки рисовали декорации. Митя, худой мальчик в очках, наигрывал «Собачий вальс» на пианино, кто-то бубнил слова, стараясь запомнить свои реплики, Илья болтал с мальчиками, сидя в кресле первого ряда.
Появление Лели проигнорировали. Но она чувствовала в этом молчании бунт против нее: все прекрасно заметили ее появление. Только бодрая улыбка Сонечки удерживала Лелю от побега. Директор пришел через несколько минут, которые показались Леле в этом царстве молчаливого неодобрения целой вечностью. Она в ужасе поняла, что чувствует знакомое натяжение в висках – предвестник будущей мигрени.
– Так… – Сергей Никитич оглядел присутствующих, остановил взгляд на Леле и кивнул. – Раз все, кто необходим, здесь, давайте тогда поработаем над эпизодом первой встречи Принцессы и Медведя. Ребят, потише! Мить, не играй пока. Я вот тут принес, Леля, твой экземпляр сценария.
Леля поднялась со своего места и направилась к сцене. Голова ныла несильно, но все же Леля не могла смотреть на яркий свет, поэтому задержала взгляд на темном деревянном полу. Когда рядом с ней остановились чьи-то ноги, Леля, заинтригованная тем, кто же все-таки играет Медведя, подняла голову и увидела перед собой высокого Сережу Воробьева. Насколько Леля успела узнать его, Сережа был сдержанным, как Илья, но если от Ильи веяло целеустремленностью и увлеченностью будущим, что объясняло его отстраненность и легкую занудность, то Сережа был холодным и очень резким, почти грубым.
Директор сел в кресло в первом ряду и открыл сценарий.
– Леля, возьми что-нибудь в руки, – сказал он. – Медведь случайно толкает Принцессу, а у нее в руках цветы, она их роняет. Ну что-нибудь возьми… Да вот учебник сгодится.
Несколько раз Леле и Сереже пришлось отрабатывать естественное столкновение, потом они перешли к репликам. Из-за усиливающейся головной боли Леля не могла говорить внятно и громко, только шептала что-то под нос.
– Да она нам все испоганит, Сергей Никитич! – не выдержав, крикнула Маша из-за кулис. – Почему мы вообще должны с ней возиться? Давайте выберем другую Принцессу!
– Поддерживаю абсолютно! – отозвалась Лера.
Ребята согласно загудели. Леля стояла, держа спину прямо и, несмотря на боль в глазах, глядела прямо перед собой, не в пол. Ее первым порывом было бросить учебник в Машу, как шептал оживившийся гаденький клоун внутри ее, и выйти из зала, послав всех подальше. Но потом она посмотрела на пухлого и круглого, как шарик, хмурого Диму Косицына с картонной короной на голове и вспомнила Короля из пьесы. Он так и продолжал оправдывать свое поведение дурной наследственностью. Леля нашла глазами Сонечку. Она хоть и смотрела по-доброму, но без жалости, а со строгостью, будто говорила, что вот он тот момент, когда можно круто повернуть все и пойти к людям, а не бежать от них со злобой… И Леля расслабила кулаки, которые до этого сжимала.
– Так, ребята! – начал было Сергей Никитич.
Он поднялся с кресла, встал лицом к старшеклассникам и хотел что-то еще добавить, но Леля его перебила. Собравшись с силами и стараясь не обращать внимания на головную боль, она громко сказала:
ebooksa