Молча, король развернулся и пошел в сторону замка. Не верилось, что мое путешествие подошло к концу.
Я решила ничего не говорить Нарониэлю, мы должны были расстаться просто, пусть лучше так. Я обязана была быть жёстче, ещё тогда, когда со мной говорил Сабат, но не смогла. Так хотя бы сейчас нужно поступить правильно и оставить юношу в покое, теперь его ждала жизнь, для которой он родился. Со мной же его не ждало ничего. Собрав вещи в небольшой узел, я была готова.
Коротко постучавшись, за мной пришёл Сабат:
— Я провожу тебя из города, — предупредил он.
— Спасибо, — поблагодарила я, забирая скромные пожитки.
Крытая бричка ожидала нас прямо у дворца, усевшись, поехали молча. Я смотрела в окно и старалась не думать лишнего.
— Ты попрощалась с Нарониэлем? — спросил старик.
— Нет, — ответила я.
— Вот и хорошо, — согласился старик, и немного помолчав, добавил, — вот только что вы делали в твоей комнате вчера вечером?
Я развернулась, чтобы взглянуть в белесые глаза, как вдруг боль пронзила грудь:
— Я тебя предупреждал держаться подальше, — сверкнул глазами Сабат, я удивленно взглянула вниз, в груди по рукоять торчал кинжал. — И будет тебе отплачено золотом или эльфийским клинком. Мой кинжал как раз эльфийский, — процитировал он и рванул острие из груди.
Бричка остановилась, я рухнула на пол, хватая воздух ртом, пыталась вдохнуть, кровь хлестала, заливая доспехи, текла ручьем на пол. Дверь отворилась, стражники вытащили меня, швырнув на землю.
Последнее, что я запомнила, была толстая решётка, лязгнувшая за спиной.
[1]Пение а капелла, а капельное пение — пение, без сопровождения каких-либо музыкальных инструментов, как правило, хоровое.
ГЛАВА 26. АРАКОС, МАДИС. АЛАЯ МАНТИЯ
Четверо. Их было четверо. Сначала крошечные, меньше кошки, слабые, медленные, с хрупкими косточками. Они ворочали желтыми глазами, постоянно мёрзли, приходилось без конца поддерживать костер, таскать тайком под мантией в подземелья дрова и не спать ночами, чтобы они не замёрзли. Чуть позже догадался принести им собаку, они грелись возле неё, а через неделю сожрали. И тогда под полами мантии я стал носить в подземелье мясо.
Когда аппетит их стал неуёмнее, они чуть было не съели меня, хитро заранее отрезав путь в обоих тоннелях, тогда я решился сказать Мазирису. Его Высочество пришёл в дикий восторг, змеенышей перенесли прямо во дворец и кормили круглыми сутками, они ели и росли, росли и ели. Ломали стены, жгли мебель, кусали придворных. Малыши жили в покоях, пока не доросли до размеров лошади и все-таки съели пажа и двух стражников. Тогда драконов закрыли там, где содержались ещё их предки — подземелья Мадиса снова стали опасны.
Теперь я не боялся, что о нашей тайне узнают соседи, драконы вымахали за шесть месяцев сначала до грифона, а ещё через два года были крупнее пяти грифов, взятых вместе. А уж какими твари были смышлеными! То и дело в подземельях пропадали кормильцы или стражники: змеи обманывали, притворялись больными и ранеными, караулили у стен и потолков, а потом в одно мгновение разрывали глупца на кусочки, жадно пожирая. Иногда драконы от скуки дрались друг с другом, потому пришлось разделить тоннели, чтобы сохранить их в целости до самого взросления. Вскоре заходить в эти пещеры стало слишком опасно, тварей теперь кормили из-за стальных решеток. Змеи одичали и перестали выходит на свет, лишь по луже крови на полу от предыдущей кормежки можно было понять, что тоннель не пустует.
Мы выпускали их лишь однажды, когда помогали Серому королю разобраться с войском остроухих, до чего же это было прекрасное зрелище! Драконы, пусть и незрелые, уже тогда показали себя. А теперь, по прошествии еще года, змеи были полностью готовы.
ebooksa