Сахар на обветренных губах

— Ну… — повела я плечами. — Ты классный.

— Понял, — вдохнул Вадим и резко выпрямился во весь рост, возвысившись надо мной. Нырнул головой под мою левую руку и, приобняв за талию, помог встать.

— Это я могла бы и сама сделать.

— Это забота. Заткнись.

— Поняла, — хохотнула я коротко и, изображая хромоножку, позволила Колесникову вывести меня из ледового дворца на парковку, где он усадил меня в машину и быстро сел за руль.

До многоэтажки, в которой я жила, Вадим домчал достаточно быстро. Всё это время я следила за состояние своей руки и косилась на манжет, надеясь, что, если с порезом всё печально, кровь не выступит к запястью.

Обошлось.

Вадим припарковался недалеко от подъезда, обежал машину и помог мне выбраться из неё. Придерживая за руку, которую я ему доверила, довёл меня до подъездной двери. Выглядел он загруженным.

— Не парься. Я сама виновата, что слишком в себя поверила.

— Стрёмно получилось. Я думал, что мы нормально пососёмся у твоего подъезда, а теперь хз, за что тебя потрогать можно.

— Меня, желательно, вообще не трогать, Колесников. Я добро на распускание твоих лап не давала.

— Я спас тебя! — изрёк он нарочито возмущенно.

— Ты же меня и покалечил.

— Ну, ты хоть рано не засыпай. Я напишу.

— Посмотрим, может быть, я тебе даже отвечу.

— Я знал, что ты на меня запала, крошка, — подмигнул он мне игриво и коснулся кончика носа подушечкой пальцев, и тут же аккуратно поддел подбородок. — Давай, доведу тебя до квартиры.

— Хитрый какой. Дальше я сама.

— Как хочешь… Рано не засыпай, Алёнушка.

До квартиры я дошла спокойно. Только заходить в неё пока не спешила. Прижавшись спиной к стене рядом с металлической дверью, несколько минут просто вслушивалась в тишину.

А в квартире сейчас реально было тихо.