— Мы все понимаем, что Дардену не место в соррентийском клане. Он один из нас, а значит его ждёт то же самое. К тому же Елизавета беременна. От Аверина. Долгожданный наследник, который однажды сможет её заменить вместо выбывшего Дардена. Елизавета поблагодарила меня за спасение сына и подарила возможность легально построить свою семью. Благо кандидаты появились сами собой. Ты же знаешь, я всегда этого хотела, — ответила я.
— У тебя уже есть семья. Мы, — с лёгкой обидой парировал Офортос. — Кроме Дардена и, возможно, Григория, остальные — смертны.
— Верно. Однако я не собираюсь останавливаться. Они — только начало. Мне хотелось бы дать возможность диким семьям выйти на свет. Обрести права. Стать частью нашего сообщества. Их дикость слишком опасна для стремительно меняющегося мира людей.
— Не волнуйся, об этом мы позаботимся, — ответил с улыбкой Офортос.
— Неужели Птолемей недалёк от истины в своём стремлении переделать мир? — спрашиваю я с лёгкой иронией в голосе.
Офортос звонко смеётся.
— Зачем так радикально менять мир, дорогая Дарья? Сами люди создают так много избыточной информации, что просто тонут в ней. Нужно захватить основные источники, чтобы перенаправить их взгляд. И тогда каждое проявление Сумеречного царства будет восприниматься как пиар-компания нового мистического триллера. Или реклама духов. Или политическая акция. Люди более не способны долго смотреть на одну новость. Их захватила жажда новых знаний, которые они с лёгкостью забывают. Я бы сказал, что мы сейчас в бо́льшей безопасности, чем когда-либо. Даже Конгрегация уходит в историю, а уж как они сопротивляются этому!
— Я не верю, что Птолемей действовал в одиночку.
— Пока не думай об этом. И не считай его таким уж злобным гением, — с мягкой симпатией ответил Офортос. — Сейчас нам известно о пяти аналогичных заговоров. Ещё с десяток зреет в разных удалённых частях света. Повсюду наши шпионы собирают данные и передают нам. Некоторые операции мы оставляем вызревать. Нам интересно узнать, что выйдет. Другие душим в зародыше. Нам любопытно наблюдать за тем, как пытливые умы пытаются изменить мир. Причём не только вампиры и охотники, но и люди. Кстати, ты хорошо во всём этом поучаствовала. Если тебе будет интересно, мы можем дать тебе новое задание. Миссию, которая поможет сохранить всеми любимое Сумеречное царство.
Ради вежливости, и чтобы якобы поразмыслить, я ответила не сразу:
— Спасибо, но нет. Я хочу насладиться обычной жизнью дампира. Побыть со своим любимым. Заняться собственными проектами.
— Я не настаиваю. Впереди вся вечность, дорогая моя.
К Офортосу спустилась Николь с планшетом в руках. Они заговорили на архаичном варианте вампирского языка, после чего вечный расписался в планшете стилусом, и девушка ушла.
— Я всё хотела спросить. Почему Птолемей так странно умер? Что с ним случилось? — спросила давно мучавший меня вопрос.
— В этом нет никакого секрета. Причина, по которой мы позволили Птолемею двадцать с лишним лет исследовать вампиров и дампиров, заключалась в том, что мы были уверены, что у него ничего не выйдет. Ты знаешь, откуда появились вампиры? — неожиданно спросил он.
Я перевела взгляд обратно на море, вглядываясь в горизонт и замечая Дардена, медленно плывущего обратно.
— Ну… это вроде как-то связано с дьяволом, кровавым ангелом, генетической мутацией. На Псарне, в основном, про дьявола говорили. А у вампиров не спрашивала, — задумчиво протянула я.
Вечный добродушно рассмеялся.
— Нас создали тёмные фэйри. Они хотели остановить увеличение популяции людей. Появились вампиры, оборотни, суккубы и прочие создания ночи. Дампиры — это побочное явление. Фэйри не ожидали, что мы окажемся настолько удачными. Но не стали убивать, а лишь ограничили наши таланты. Вампиры не могут создавать вампиров. Дампиры не могут своих созданий удержать в живых.
Я вновь перевела взгляд на Грега.