— Гляньте, какая мелкая! Ты что, из дома сбежала? Чья будешь?
— Затылок посвети, метка там, — подсказал блондин, параллельно вызывающий отряд зачистки.
— Чисто, даже шрама нет, дикая от рождения.
Блондин удивлённо присвистнул, а затем бесцеремонно полез ко мне в рот. Он внимательно осмотрел зубы, пока я пыталась деликатно ими клацать, выражая своё недовольство. И честно заслужил последующую отповедь, на что искренне удивился:
— Ты же из свободных, что выделываешься? За охоту знаешь, что с тобой будет? Суд и расстрел.
— А вы докажите, что я убийца, — возразила в ответ, с усмешкой щурясь. Меня уже заковали в наручники и вели к автозаку. — Слепки зубов, отпечатки пальцев. Проведите, так сказать, процедуру по уставу.
— Учёная какая! И где ж таких премудростей набралась-то? — меня звучно ударили по попе, загоняя внутрь и захлопывая следом дверь.
Бородач задержался у окошка, прикуривая сигарету, и, заметив мой взгляд, смилостивился, протягивая ту сквозь решётку.
— Ты особо не надейся. Кормить-то тебя никто не станет. Родных, чтоб жрачку из дома принести, у тебя нет. Стало быть, до суда свихнёшься и нападёшь. По глазам видно, что ты уже голодная до полусмерти. Вот и считай, сколько времени осталось. Думается мне, через денёк регресс начнётся, а там и до зверя дойдёт.
Я в две затяжки скурила сигарету, напряжённо размышляя. Охотник был прав.
— Может я и не из клана, но мне есть кому позвонить.
Вот так я и вляпалась в настоящий дурдом. Вновь оказалась запертой в клетке. На этот раз настоящей, такую голыми руками не возьмёшь. Вернулся голод, а вместе с ним полная неопределённость. Больше всего страшило то, что охотники скоро проведут полный осмотр и найдут татуировку Коперника. Вот тогда пойдут настоящие вопросы. А когда сделают снимки в фас и профиль, снимут пальчики, сделают слепки зубов… счёт пойдёт на минуты.
Я лежала на кровати с жалким матрасом и пинала стенку, разглядывая следы от когтей. Воздух здесь был такой густой, плотный, весь в кровавых оттенках, смешивающихся с запахами отбеливателей и химии. Сколько раз тёрли полы, чтобы вытравить пытки и издевательства, что проводились здесь? Сколько раз вампиры бросались на эти двери, ломая пальцы и моля о пощаде?
Ну, во всяком случае, не думаю, что со мной обойдутся также. Сначала будет миллион вопросов, потом миллион ответов, потом разборки, а потом уже казнь. Это я сразу поняла по глазам Птолемея. Он не врал, говоря, что меня убьют. Почему-то никому не нравятся полукровки. Было бы понятно, обладай я силой героини из компьютерной игры, мочившей вампиров направо и налево, так ведь нет!
«Дампиры рулят!» — нацарапала позади кровати в тёмном углу.
Пусть следующие обитатели погадают, к чему это было написано. Меня злило, что вместо суперсилы, я обрела суперслабости. Острая реакция на изменения освещения, на шум, на запахи, а ещё быстрота идёт в паре с неуклюжестью: меня заносило как пьяную, тогда как другие вампиры двигались с волшебной лёгкостью. Пистолеты обломали им весь кайф, позволив людям уничтожать последних пулями крупного калибра.
— Ну ты даёшь, — скрипнула дверь и на пороге появился бородач, с превеликим интересом разглядывавший меня. — Ты что из высшей знати, что ли? Шрам между ног пристроен, раз не приметили?
— Бери выше задницы, а то ты мало ей внимания уделил, — ответила равнодушно, переворачиваясь и прислоняясь спиной к стене. — Так что кому я там даю?
— На выход, принцесса! Амнистируют. Даже записи не будет, так что хоть по секрету скажи, кто ты такая, — он отодвинулся, чтобы могла пройти, а я застряла напротив, почти интимно прислонившись к поджарому охотнику.
Очаровательно улыбнувшись, заговорила громким шёпотом: