Ты бросаешь вызов?

22
18
20
22
24
26
28
30

Глаза Мэддокса потемнели, как будто он только что понял то же самое. Мое ядро было расположено прямо над его членом, тонкие слои нашего нижнего белья были единственным барьером между нами. Грудь к груди, бедра к бедрам, кожа к коже.

Мои легкие сжались, и я забыла, как дышать. Мои руки обвились вокруг его плеч.

Время остановилось, и мир остановился.

Выражение его лица было чем-то, чего я никогда раньше не видела, и мне хотелось бы знать, о чем он думает. Его челюсть тикала, мышцы подергивались. Его зрачки были расширены и темны, а голубые глаза бурлили непроницаемыми эмоциями. Мы смотрели друг на друга слишком долго, чтобы быть просто друзьями.

— Лила, — прохрипел он. Его голова склонилась к моей, его дыхание окутало мои губы.

Я видела это в его глазах; Мэддокс собирался поцеловать меня.

Нет, не надо.

Да, пожалуйста.

Его губы приоткрылись, пленяя меня. Он прижал меня ближе к себе.

Мое сердце забилось, а желудок скрутило, внутри бушевали бабочки. Я чувствовала его твердость между своими бедрами. Мэддокс, конечно, не остался равнодушным. Ведь он был парнем. Его член дернулся, прижимаясь к моей киске сквозь слои. Мне было жарко, мое ядро превратилось в расплавленную лаву, и мне было больно.

Ему просто нужно было сдвинуть мои трусики в сторону и вонзиться в меня.

Он мог бы…

Я была открыта для него; мои бедра были раскинуты вокруг его бедер.

Словно не в силах остановиться, он качнулся в меня, слегка надавливая на мою киску.

С моих губ сорвался тихий всхлип, и мои глаза закрылись.

Тут-то он и сорвался.

Мэддокс грубо оторвался, вода вокруг нас резко запульсировала. Он выскользнул из моих объятий, заставив мои ноги упасть с его талии.

— Холодно. Мы должны выйти, — сказал он хриплым голосом. Казалось, он проглатывает слова и с трудом говорит.

Моя грудь треснула, и жгучая боль пронзила мое тело, когда Мэддокс уплыл от меня, не сказав больше ни слова.

Чувствуя себя более одинокой, чем когда-либо, я нырнула под воду с головой и снова вынырнула, чтобы подышать воздухом, надеясь, что холод ослабит жар моего тела и прояснит мой разум.