— Я бросаю тебе вызов поцеловать меня, — выдохнула я.
Мое сердце замерло, когда я произнесла эти слова. Точка невозврата, вот она.
Его глаза расширились; его дыхание сбилось.
Одно сердцебиение. Глухой удар
Два удара сердца. Глухой удар, глухой удар
Затем Мэддокс набросился на меня.
Я вскрикнула, когда его губы сомкнулись на моих. Жестокий. Грубый. Неумолимый.
Мэддокс Коултер пожирал мои губы, как будто это была его последняя трапеза, и я бессильно упала в его объятия.
Я задыхалась в поцелуе, открыв для него рот. Его язык скользнул внутрь, пробуя меня на вкус. Он облизывал, целовал и кусал мои губы. Дико и жестоко.
Гнев волнами скатился с него, когда мы оказались в коконе с нашей похотью и потребностью друг в друге. Он выплеснул свое разочарование на мои губы, и я ответила на его карательный поцелуй своим собственным яростным поцелуем.
Он был не единственным, кто боролся с этой потребностью… и жаждой друг друга.
Я тоже страдала.
Мой пульс участился, а желудок затрепетал. Все мое тело задрожало, когда он развернул нас, впечатав меня спиной в стену. Мэддокс сжал мои волосы, его костяшки пальцев впились мне в кожу головы. Он издал гортанный стон и поцеловал меня крепче.
Это было все, чего я когда-либо хотела. Головокружение. Затуманенная. Полная желания и необузданного голода, я стонала в его поцелуе.
Мэддокс задрал мое платье, не так осторожно, и отодвинул трусики в сторону.
— Это то, чего ты хочешь? — проворчал он.
Я застонала.
Да.
Да.
Да.