Вскоре после этого всплыли запрятанные фотографии и старые вещи, а вместе с ними и пронзительная боль, от которой мы с папой так долго пытались убежать, перехитрить или отрицать.
Сначала Чарли была потрясена откровениями отца. Признаться честно, ей было безумно сложно смириться с такой горькой утратой. Но теперь, когда он понял, как бороться с ее психологической травмой, и начал применять различные методы лечения, Чарли стало гораздо лучше. Как и ему самому. Однако он все еще ощущал боль от потери самого дорогого человека на земле.
Как и я. Впрочем, как и всегда.
Однако, почувствовав, что эта глубокая пронзительная боль, которая съедала меня изнутри, принадлежала не только мне, я широко раскрыла глаза. Сделав шаг назад, я сосредоточила все внимание на сапфировой булавке, украшающей черный атласный галстук Эрика.
– Я сомневаюсь, что сегодня тебе захочется играть на пианино, – испуганным голосом произнесла я. – И не уверена, стоило ли мне приходить.
Он аккуратно склонил голову и прикоснулся черной перчаткой к моему подбородку.
– Как ты могла такое подумать, если твоя дивная улыбка – мое единственное утешение? Я люблю тебя, Стефани.
Невзирая на то, что эти слова причинили нам обоим невыносимую боль, я взяла Эрика за руку и завела его в наш райский уголок – к изысканному пианино.
– Так, значит, ты научишь меня той безумной партии в середине пьесы?
После этого я аккуратно уселась за своим невероятным, суперпреждевременным рождественским подарком, которым было отремонтированное пианино.
Предвкушая дивное звучание старинного инструмента, я потянулась к миниатюрным клавишам. Начиная с низкого раскатистого ля, которое напоминало учащенное сердцебиение, дрожащими руками я подобрала аккорды, предвещающие скорую гибель.
Это была моя любимая часть пьесы.
– Было бы красиво, – с усмешкой произнес Эрик, усаживаясь возле меня. – Если бы это не было так ужасно.
– Ну же, – ответила я. – Было не так уж плохо.
– Да, я слышал и похуже, – признался он, дотрагиваясь рукой до кончиков моих пальцев, чтобы слегка их переместить. – Кажется, вчера.
Спустя мгновение он прижал свою ладонь к моей руке, а его изящные пальцы, словно теплое одеяло, окутали мои, затмевая серебряное кольцо с рубиновым черепом.
– Я его отдам, – сказала я.
– А ты гораздо очаровательнее, чем твоя игра на пианино, – съязвил Эрик, рассмешив меня до смерти. Затем его мизинец скользнул по моему, и наше чарующее сердцебиение заполонило все пространство.
Обычно, когда моя младшая сестренка или папа были дома, я отправлялась в мир Эрика, и мы репетировали всю ночь напролет. Или просто болтали о жизни. Но иногда, когда папа уходил, а Чарли уже крепко спала, мы встречались в гостиной и наслаждались дивным звучанием пианино. И друг другом.
– На первый взгляд, эта партия кажется весьма простой, – вдумчиво произнес Эрик, – но это не так. Пристально следи за репризами и не забывай, что одиночные ноты необходимо повторять согласно аккордам. Или от умопомрачительной пьесы ничего не останется.