— Долгая история.
— Так, — всполошился Трапп. — Долгие истории мы оставим на потом. Мы все обсудим, как только я удостоверюсь в том, что дома все живы.
— Привет жене, несчастный, — крикнул Розвелл и снова повалился на шкуру без всяких сил.
Когда Трапп вышел из закрытого экипажа в узком пространстве между наступающими палисадниками, от кустов возле задней калитки его дома отлепилась фигура оборванца-подростка. Коротко кивнув генералу, мальчишка быстро сообщил:
— Тишина. Даже слежки за домом нет.
После чего с независимым видом пошел по улице дальше.
Открывший дверь Паркер лишь вскинул одну бровь, обнаружив на пороге генерала в атласном халате на голое тело и шлепанцах. Запах перегара, встрепанная грива, трехдневная щетина.
— Я подготовлю ледяную ванну и гоголь-моголь, — произнес камердинер без всякого выражения. — Возможно, понадобится суп?
— Валяйте, — согласился Трапп. — У нас все в порядке? Никаких гостей или происшествий?
— Спокойно, генерал.
— Гиацинта?
— Отбеливаем кожу, извели мешок лимонов.
— Бенедикт? — голова горгоны свесилась вниз с лестницы второго этажа. Разглядев его, она расхохоталась. — Вы что, спасались из борделей бегством?
Кажется, она и не думала сердиться на него.
От облегчения, что за время его отсутствия ничего плохого не произошло, Трапп ощутил слабость. Он скинул шлепанцы и босым стал подниматься наверх.
— Ванну в первую очередь, — попросил он Паркера.
Гиацинта, подбоченясь, насмешливо следила за его нелегким восхождением.
— От вас воняет, как от пивной бочки, — сообщила она.
Лимоны сделали свое дело: гематома куда была бледнее, чем несколько дней назад и куда худее. Под глазами залегли тени.
В улыбке горгоны было столько сахарного сиропа, что Трапп ощутил тошноту.