— Простите? — озадачился он.
Горгона осторожно поднесла его ладонь к своим губам и легко поцеловала. Грустная и нежная улыбка вспорхнула на её губах, и в желудке Траппа что-то оборвалось и заныло, как будто его сильно ударили в солнечное сплетение.
— Вы были великим генералом, — повторила она с удивлением, — другом короля. Вам подчинялись армии. Вас любили женщины. У вас было все, Бенедикт, вы были на самой вершине. Как же так получилось, что вы потеряли десять лет своей жизни?
— Что это за мысли такие? — он обнял её за плечи. Гиацинта вскинула голову, ища его взгляда.
— Сколько вам сейчас, Бенедикт?
— Сорок два или около того.
— Между нами ровно двадцать лет.
— А это сейчас при чем?
— Не знаю, — Гиацинта легко погладила его по щеке, — мне вдруг пронзительно стало вас жаль.
Этого только не хватало!
Как могло получится, что его жалела девчонка-проныра, которая выросла на улице, не зная собственных родителей, и вся жизнь которой состояла из разного вранья?
Трапп уже потянулся, чтобы бездумно поцеловать её, как всегда делал, не находясь с ответом, но в последний момент остановился.
Возможно, в эту минуту одного легкого поцелуя для него оказалось бы слишком мало. Глаза Гиацинты, обычно матово-непроницаемые, влажно блестели, и сейчас в ней не чувствовалось обычной насмешливо-циничной брони, в которую она так любила заворачиваться. И эта её доверительная беззащитность, и проснувшееся в нем без всякого предупреждения волнение, грозили обернуться большой бедой.
Они были уже слишком близки друг другу, чтобы обойтись неприхотливой интрижкой, но за душу этой женщины не вступил бы в борьбу и сам дьявол.
И Трапп лишь прижался своим лбом ко лбу Гиацинты, подавляя неуместную внутреннюю дрожь.
— Дорогая, — тихо предложил он, — может, Порк пригласит Бэсси погулять по городу?
Держась за руки, как дети, они бродили под пасмурным осенним небом, и Гиацинта, стремительная, как кузнечик, вновь обрела свою обычную беззаботность.
— Почему-то, — рассказывала она, — наша труппа всегда держалась подальше от столицы. Мы колесили по окраинам, крошечным городкам, крупным деревням. Особенно мне нравилось на юге, там ощущается какая-то особенная беззаботность, правда? Сюда я впервые приехала уже в качестве жены Крауча, поэтому знаю город только из окна экипажа. Никогда не гуляла по нему пешком.
— Хотите посмотреть на своих коллег? — спросил Трапп, увлекая её в сторону торговых рядов и ярмарочных палаток.
— Медовые яблоки" — воскликнула она, крутя во все стороны головой. — В детстве я их воровала, как сумасшедшая. Посмотрите на те ленты — раньше мне казалось, что нет ничего прекраснее. А теперь я закопала драгоценности в земле. О, Бенедикт, может, нам послать кого-то за ними? Я клянусь, что мои кольца мне снятся по ночам и слезно просятся к мамочке!