— Просто не хочу. Он дурак.
— Вы удивительно безжалостны к этому мальчику. А ведь вам отошла большая часть его наследства.
Гиацинта равнодушно пожала плечами.
— У каждого своя судьба, — заметила она философски и тут же встревожилась: — господи, а если мое имущество конфискуют после побега? У вас вообще много денег?
Её меркантильность рассмешила Траппа.
— Я отдам вам их все, — пообещал он.
— Хорошо, — кивнула Гиацинта. — Вот это хорошо. Пойдем, Порк, — она встала и протянула ему руку. — Прогуляемся по королевскому парку.
— С ума сошла, Бэсси? Там же одни финтифлюшки!
Улыбаясь, она щелкнула его по носу.
— Что такое, Порк? Не любишь совать нос в лисью нору?
— Как бы этот длинный нос не оторвали, Бэсси. Вместе с головой.
— Старый зануда, — пробормотала она едва слышно и потянула его сильнее.
— Пойдем же! Скоро будет время послеобеденных выездов.
— Если вас кто-то узнает… — прошипел Трапп ей на ухо.
— То вы меня спасете, — подхватила она беззаботно.
Устроившись в густой тени раскидистого дуба, Гиацинта с горящими глазами разглядывала катающихся в открытых экипажах аристократов.
— Я тоже должна быть там, — проговорила она с какой-то одержимостью.
Трапп, развалившись на травке, только диву давался причудам её психики.
— Это оттого, что вы один год провели в богатом доме? — спросил он. — Вы с тех пор считаете, что счастье измеряется деньгами? Вы не думаете, что вы были счастливы только потому, что это был единственный год в вашей жизни, когда вас по-настоящему любили?
— Это была не любовь, а сумасшествие, — огрызнулась она. — Джейн Бригс была чокнутой и любила не меня, а свою мертвую дочь.