Надин преодолела разделяющий нас шаг, тихонько вздохнула и прижалась щекой к груди. Это еще что такое?
— Твое сердце так быстро бьется, — сказала чуть слышно, проводя пальцами вниз, к животу. — Да, я лгала тебе, Андре. Во всем, кроме одного. Я люблю тебя.
— Не верю!
— Очень люблю. Больше жизни. Поначалу ненавидела, затем боялась. А потом вдруг поняла, что не могу дышать, когда тебя нет рядом. Странно, да? Если бы я хотела выполнить поручение Денни, давно бы выполнила. Но не смогу. Ты — мой мир.
Глупышка. Увы, все, что во мне оставалось человеческого, сейчас осыпалось пеплом под ноги. Хотелось унизить, растоптать, причинить такую же боль, как причинили мне.
— Хорошо, — отстранился от нее. — Любишь, говоришь?
— Люблю.
Она все-таки посмотрела на меня. Уже без слез, но с какой-то непонятной надеждой. На что можно надеяться? Чего ждать?
— Тогда переспи со мной.
— Что? — Надин замерла, будто я ее ударил.
— Не ты ли с первого дня в башне пыталась меня соблазнить? Радуйся, затея удалась! Я перед тобой. Проведи эту ночь со мной — и, так и быть, я выслушаю тебя.
Затравленный взгляд, неверие, страх. Вот и все, что можно ко мне чувствовать. Вот и все.
— Я согласна. — Она закусила губу.
— Раздевайся.
Я стоял и смотрел, как она ждет, чтобы ее остановили. Но останавливать было некому. Единственный, кто мог бы, тихо умирал. Шнуровка спереди на платье не поддавалась пальцам, но вот легкая ткань скользнула к ногам. Надин прикрыла белье руками.
— Дальше!
— Андре, пожалуйста…
— Ты сама согласилась.
Такие же медленные, неуверенные движения. Я смотрел на высокую грудь, освобожденную от белья, тонкое белое кружево на полу. Затем шагнул к ней и прошептал в полуоткрытые губы:
— А я ведь люблю тебя, Надин.