– Еще минуточку! – взмолилась Тася.
– Таисия, если вы хотите, чтобы ваш брат поскорее выздоровел, дайте ему отдохнуть! – Доктор остался непреклонным. – До завтра, молодые люди.
– Увидимся, братик, – с непривычной мягкостью сказала Тася.
– Увидимся, – улыбнулся ей Леший. – Пока, Демьян. Присматривай за сестрой.
– Хорошо. Выздоравливай.
Вот и все, что смог отыскать в голове Дёма. Ничего более! Он чувствовал себя бесконечно виноватым, и эта вина пригибала его, ложилась грузом на плечи. Хотелось оказаться как можно дальше от палаты, от друзей, и он почти жалел, что отказался от приглашения Павла Владимировича и не поехал в студию. Только это было бы бегством, трусостью. Нужно смотреть в лицо проблемам. Из-за него напали на Лёшу. Из-за него вот уже которую ночь не спит Тася, то пытаясь найти преступников, то переживая за брата. Значит, он не имеет права на слабость.
– Идем. – Дёма увлек Тасю к выходу.
Вдвоем было не так страшно, и они, отказавшись от такси, сели в автобус: он полз по заснеженному городу куда более уверенно и устойчиво, пока автомобили вязли в снегу.
– Как бы метель не началась, – задумчиво проговорила Тася, глядя в окно, на котором мороз успел вывести неверные узоры.
– Будем надеяться, не начнется, – ответил Дёма. – Послушай, я завтра тебя провожу в больницу, а сам поеду на встречу с Елизаветой Ферзевой. Потом приеду, и вместе доберемся до дома.
– Не надо. – Тася покачала головой. – Тут мой университет поблизости, я сама после экзамена прибегу. Так что встретимся сразу в больнице. Вроде бы Лёше получше. Может, скоро отпустят домой, раз серьезных травм нет?
– Может, – откликнулся Демьян.
Это было бы замечательно! Снова оказаться дома всем троим, не прислушиваться к тишине, не чувствовать, будто уютный дом опустел без своего владельца, не видеть, как скучает бедняга Бетховен, ожидающий своего хозяина.
– Скорее бы, – вздохнула Тася. – А ты помни, о чем мы говорили. Будь аккуратнее на твоей встрече. Захвати с собой хоть какие-то рисунки, чтобы оживить их в случае чего.
– А это мысль! Ты гений! – воскликнул Дёма.
К ним обернулась какая-то старушка, демонстративно приложила палец к губам: мол, чего раскричались, молодежь?
Однако Тася была права. У Дёмы ведь есть оружие! Это его рисунки, и с их помощью можно защититься, если вдруг встреча с Ферзевой окажется такой же фальшивкой, как и визит Лешего к заказчику.
Стоило им вернуться домой, Демьян взялся за работу. Разложил перед собой карандаши, набросал животных, которых можно было оживить. Нарисовал нож. Подумал и понял, что все равно не умеет им орудовать, сменил нож на шокер. Вот шокер вполне может пригодиться, если сделать его реальным! Дёма рисовал увлеченно, даже высунул от усердия кончик языка, и заглянувшая к нему Тася впервые за эти страшные два дня рассмеялась.
– Я ужин приготовила, – сообщила она. – Идем есть, яичница-глазунья ждет нас!
И Демьян вдруг понял, что страшно голоден. Он вообще не помнил, что ел за последние дни. Память сохранила только самые важные моменты, упустив такую мелочь, как еда. Он набросился на яичницу так, словно перед ним был какой-то деликатес. Тася только посмеивалась. Наверное, со стороны действительно выглядело смешно, только сейчас организм пополнял свои ресурсы. А главное, Демьяну верилось – все будет хорошо. Они справятся! Надо только еще немного потерпеть.