Дёма тоже поднялся – задерживаться тут не было смысла.
Значит, все-таки не ловушка… Да, на большой доход рассчитывать не приходится, но хоть что-то! Сейчас надо хвататься за любую возможность. Другой может и не быть.
Когда Дёма ехал на встречу, снег шел, однако как-то лениво: падали крупные снежинки, кружились в воздухе. А на выходе из кафе он вдруг увидел, что началась настоящая метель! И это за каких-то полчаса! Ветер выл, швырял в лицо колючий снег. Демьян попытался вызвать такси, но ему ответили, что автомобили в такую погоду до него просто не доберутся.
На счастье художника, к остановке подполз старенький, но крепкий автобус. Такие не боятся непогоды! Дёма забрался на заднее сиденье и из окна наблюдал, как стоит в снежном плену город. Улицы почти опустели – никто не желал превращаться в снеговика. Хорошо, что от остановки до дома не так уж далеко идти. Потом надо будет позвонить Тасе и узнать, удалось ли ей доехать до больницы. Сам он тоже туда собирался, но подозревал, что просто не доберется, если метель продолжится.
Не успел Демьян выйти из автобуса, как у него зазвонил мобильный.
– Здравствуйте, Павел Владимирович, – взглянул он на высветившееся имя.
– Здравствуй, Дёма, – проговорил его наставник. – Мы договаривались встретиться. Я сейчас в студии. Ты как? Сможешь подойти?
Желание отказаться мелькнуло – и исчезло. До студии от остановки идти минут пять, можно взглянуть на новые краски, а затем прямо оттуда позвонить Тасе, не заходя домой.
– Да, сейчас буду, – ответил Демьян. – Минут через десять.
– Отлично! – обрадовался преподаватель. – Жду.
Метель усилилась. Дёма окунулся в нее, как в густой кисель, который норовил сбить с ног. Он шел быстро, снег залеплял глаза, забивался за шиворот куртки. Когда художник ввалился за двери студии, он испытал настоящее счастье! Охранника на месте не было – видимо, куда-то отошел. Но Дёме и не нужен был ключ. Он отряхнул с одежды снег, прошел по коридору и толкнул дверь студии. Это было последним, что Демьян помнил перед тем, как внезапно стало темно.
Пропажа и находка
Леший чувствовал себя сносно. Ожидал худшего после недавних приключений: тогда казалось, он и на ноги не встанет, но переломов не было. Голова болела нещадно, зато на следующее утро после перевода в общую палату он бодро добрел до туалета и вернулся назад. Ничего, скоро выздоровеет. Жаль только, времени очень мало – всего неделя до суперлуния. Понятно ведь, что враги активизируются. Или уже активизировались, о чем и говорило нападение на него.
Тася позвонила утром, спросила, как брат себя чувствует, услышала заветное «хорошо» и отправилась сдавать экзамен, пообещав приехать после обеда. Леший ждал. Время тянулось долго, муторно: капельницы, уколы, осмотр. Врач лишь улыбался и говорил, что пациент легко отделался. Так и было!
А погода за окнами вдруг резко начала портиться. Леший щелкнул пультом крохотного телевизора, ютившегося в углу палаты, и попал как раз на новости, связанные со снегопадом.
– …метель усиливается, – говорил ведущий репортажа, стоя на фоне заснеженных улиц. – Засыпаны федеральные трассы, снегоуборочная техника старается справиться с последствиями стихии, однако ситуация ухудшается. По прогнозам синоптиков, снежная буря захлестнет регион к вечеру.
Снежная буря… В уме что-то заворочалось, Леший пытался ухватить мысль за хвост, только у него никак не получалось. Голова снова начала болеть, и он, выключив телевизор, лег лицом к стене. Даже успел задремать, когда вдруг услышал, что в палату входят люди. Судя по разговору, к нему переводили нового соседа. Наконец какого-то бедолагу устроили на соседней кровати, и врачи ушли. Леший развернулся – и не поверил своим глазам. В одной палате с ним лежал Данил Котов, тот самый одногруппник Демьяна, который предпочел смерть под колесами автомобиля общению с Лёшей.
– Вот так встреча! – пробормотал Алексей, поднимаясь на ноги и медленно подбираясь ко второй койке.
У Котова была перебинтована голова, рука в гипсе, лицо напоминало одну сплошную гематому. Он с трудом открыл глаза, прищурился, будто стараясь разглядеть Лешего, а затем дернулся.
– Молчать! – гаркнул на него Лёша. – Или придушу, и пикнуть не успеешь.