Когда загорится Луна

22
18
20
22
24
26
28
30

– Что? – удивленно переспросил Леший.

– Они уходят, – повторил Дёма, глядя, как растворяются белесые силуэты.

Задержалась только Си. Лёша обернулся, увидел ее и замер. А его сестра сказала:

– Прощай, братик. Мне пора. Свидимся по ту сторону. Надеюсь, нескоро. – И медленно растаяла белой дымкой.

– Си! – воскликнул Лёша. – Симона!

Но ему уже никто не ответил. Только зареванная растрепанная Тася добиралась к ним по снегу, проваливаясь в него, потому что дорожка, созданная Демьяном, постепенно исчезала. Леший выхватил ее из очередного сугроба, обнял и погладил по голове, как маленькую, и Тася вдруг разрыдалась, громко, отчаянно. Она цеплялась за брата, как за последний якорь, который смогла найти.

– Всё, всё… – шептал ей Леший. – Всё закончилось, сестренка. Всё позади.

Это было последнее, что помнил Демьян. Перед глазами потемнело, а щека почувствовала холодный мокрый снег…

Приходить в себя в больнице – то еще удовольствие. Раньше Дёме не доводилась испытывать подобного. Что же, все когда-нибудь бывает впервые. Когда он очнулся, над ним нависал стерильно-белый потолок с одинокой лампой. Потолок выглядел незнакомым, однако сразу захотелось его зарисовать. Демьян попытался подняться и застонал от головной боли. Голова прямо-таки раскалывалась! Казалось, еще немного – и треснет, разлетится на части.

– Дёма?

Он не поверил своим ушам.

– Мама? – просипел он, чуть приподнимаясь.

– Ты лежи, лежи. – Его мать, заплаканная, осунувшаяся, склонилась над постелью. – Я приехала вчера, мне позвонили из больницы. Как так получилось, Дёма?

– Непогода, – проговорил он.

Это все, что его маме нужно знать.

– А я говорила: нечего тебе здесь делать! – завела она все ту же пластинку. – У нас, конечно, тоже снежило, но не настолько! А тут прямо бедствие какое-то!

– Все в порядке, мам. Это могло случиться где угодно.

– А случилось с тобой тут! Что с твоими волосами? Ты покрасил их, что ли?

– М-м-м… Да.

Демьян соврал. Он представлял, на что сейчас походила его шевелюра. Видимо, теперь вместо каштановых волос он будет щеголять пепельно-русыми. Но ничего. Главное, что остался жив! И те, кто ему дорог, тоже. Вот только где они?