Листок с записанными цифрами перекочевал в руки Лёши, и они с Демьяном вышли из магазина. Леший тут же набрал номер, однако гудки шли, а трубку никто не брал.
– Похоже, Соколов не жаждет с кем-то общаться, – проговорил Леший, убирая мобильный в карман куртки.
– Если вообще может, – добавил Дёма.
– И не говори. Ладно, поехали домой. Вернется Тася, пусть попробует найти его по номеру телефона. Может, и будет какой-то толк.
На этот раз парни воспользовались автобусом. Дёма сидел в самом конце салона у окна и смотрел на зимний город. Слишком много вопросов – и так мало ответов! Почему-то возникло ощущение, что они бьются лбом о стену. Стена сдаваться не собиралась, и их поиски буксовали. Страшно было представить, что ждет впереди, однако Демьян не собирался опускать руки. Ничего, как-то да будет…
О разномастных тварях
Лешему казалось, будто он спит и все происходящее ему только снится. И оживший портрет Симоны, и ее странные слова, и исчезнувший Соколов. В голове царила такая каша! Стоило приехать домой, Леший заперся в своей комнате, а когда вечером вышел на кухню, понял: все это время Демьян пытался призвать Симону обратно. На кухонном столе нашлось несколько портретов. Нет, они не были нарисованы по фото. Демьян изобразил сегодняшнюю Симону, созданную из черно-белых линий, неживую. Или, наоборот, слишком живую для мертвой?
Леший вспомнил, как впервые понял, что не все мертвые… окончательно мертвы. Он тогда шел после очередного праздника, на котором играл. Начинался сентябрь, листья шуршали под ногами, в душе зияла дыра. А мертвец… Он просто вырос перед ним. Какой-то бродяга в порванной куртке и сдвинутой набок шапке. Сначала Лёша принял его за обычного нищего, а потом сквозь тело начало просвечивать звездное небо.
Да, подобных сущностей Лёша видел редко, однако случалось. И приблизительно в то же время впервые появилась Си. Спустя два месяца после смерти. Только Си точно была мертва, даже учитывая отсутствие тела в могиле. Леший чувствовал это, твердо знал. И сейчас, глядя на ряд портретов, вышедших из-под карандаша Демьяна, ощущал внутри пустоту. Сестры нет. Есть сущность, которая то ли когда-то была Симоной, то ли умело ею притворяется. А Си – нет!
– Все в порядке? – заглянул на кухню Дёма. – Я сейчас заберу рисунки. Пытался снова вызвать Симону, ничего не вышло.
– Оставь, – хрипло попросил Леший. – Мне… мне они нужны.
– Хорошо, – легко согласился Демьян.
Он вообще оказался парнем беспроблемным, и уже сложно было представить, что когда-то его не было в этом доме. И даже Таська приняла его как-то сразу и безоговорочно.
– Я завтра работаю, – вспомнил Леший, о чем хотел сказать. – Уеду около пяти, приеду к полуночи. Вечером накорми Бетховена.
– Сделаю. Где играешь? – Дёма занял место у стола и сгреб разбросанные карандаши.
– Ресторан «Мальва», – ответил Лёша.
– Никогда не слышал.
– Это почти на окраине. – Леший сел напротив друга, вытянул гудящие ноги. Погода испортится, видимо. После того как однажды на катке получил два перелома, Лёша чувствовал перемены погоды. Ноги реагировали раньше, чем гидрометцентр. – Там красивая территория летом. Деревянные беседки, небольшое озерцо. Для зимы, конечно, не самый лучший вариант, в ресторане тесновато, а на улице по холоду не погуляешь, но хозяин, как говорится, барин.
И владелец дома потянулся за одним из портретов, вгляделся в хищное лицо, которое тем не менее принадлежало его сестре. Затем собрал остальные рисунки и отнес в свою комнату, положил в шкаф и взялся за гитару. Мягкие переливы струн успокаивали, позволяли хотя бы ненадолго отрешиться от всего, что происходило вокруг. Леший так и уснул в кресле с гитарой на коленях. Проснулся посреди ночи, почувствовал, как затекло тело, и перебрался на кровать, а утром его разбудил телефонный звонок.
– Алло, – ответил он сонно.