Однако маска невозмутимости треснула в тот момент, когда в руках у Виталия появилась открытая коробочка, в которой сверкал «Перстень Десяти Щитов». И он протягивал этот драгоценнейший артефакт княгине Суворовой на глазах у половины аристократов, прибывших на вечер.
Нет, Виталий не делал предложение княгине… Хотя на такое шоу я бы посмотрел. Всё банальнее и проще: Юсуповы дарили Суворовым перстень. Тот самый перстень, что Суворовы некогда потеряли, а находящийся с ними в конфронтации род не просто нашёл этот перстень, но и возвращает этот крайне мощный и ценный артефакт истинным владельцам. Даром. С пожеланием добрых намерений.
Суворова была в ярости… Её лицо шло пятнами. То алыми. То бледными. Губы поджаты.
С одной стороны, это жуткое унижение для Суворовых. А Юсуповы в глазах аристократии показывают свою силу и власть. А со временем это дойдёт до императора, так что Юсуповы получат ещё пару очков.
Плюс, данный подарок делает Суворовых должниками Юсуповых. И от этого долга не отвертеться… И никто, кроме Юсуповых, не знает, что тем самым они избавляются от спорного актива, что приносит им одни лишь проблемы.
С другой стороны, Суворовы получили то, о чём просили меня. Причём официально, ни у кого не возникнет ни малейших сомнений, что перстень получен законно.
На глазах сообщества Виктория не могла показать своих чувств. Более того, ей пришлось улыбнуться. Очень натянуто. Недобро… но улыбнуться.
А ещё поблагодарить — иначе нельзя по этикету.
И я уже хотел отступить… когда взгляд Суворовой, скользивший по толпе упёрся в меня. И у меня по спине прошлись мурашки. Я ускорился, вырываясь через арочные стеклянные окна на балкончик перед садом.
Глава 21
Свежий воздух приятно обдувал лицо, лаская нос цветочными ароматами. Не приторными, но лёгкими. На балкончике я оказался не один: несколько парочек, спустившись с балкончика в сад, уходили в глубину зарослей, милуясь; пара мужчин неспешно курили о чём-то болтая, несомненно, поднимая важные темы; юная девушка в алом платье смотрела вдаль, облокотившись на белоснежный мрамор перил.
А в небе над академией кружил Коготь. Увы, я не мог привести на вечер никого из доверенных слуг и товарищей. Но и оставаться совсем беззащитным я не мог. Потому за мной приглядывали сверху.
— Не стоит грустить в столь прекрасный вечер, Кицуне-сан, — я спокойно подошёл к девушке и когда она обернулась ко мне, небрежным жестом поправил выбившуюся прядку тёмных волос обратно за ушко, посмотрел прямо в ее чуть раскосые глаза. — Вы прекрасно выглядите! Моё почтение, прекрасная госпожа.
— Господин Тёмный… — протянула наёмница с кошачьим оскалом. — Не могу сказать, что рада вас здесь видеть.
— И отчего же? — почти искренне возмутился я. — Я не собираюсь мешать тому, ради чего вы прибыли сюда.
— Само то, что вы здесь и узнали меня, уже помеха, — с лёгким раздражением парировала девушка.
Разговор интимным полушёпотом не позволял соседям по балкончику нас услышать, но близость, на которой мы находились — пьянила. И я совершенно естественно подхватил девушку за талию и руку, дабы вывести на танцпол зала, где сейчас звучала музыка классики девятнадцатого века. И азиатка к моему облегчению не сопротивлялась.
— Возможно, стоит считать меня не помехой, а шансом? Я ведь могу помочь…
Пусть я и не хотел работать на вечере, но треклятое любопытство взяло верх — я должен был узнать, зачем здесь наёмница.
— Я знаю вашу помощь — она дорого обходится.