– Это случайность! Уверяю вас, чистая случайность! Недосмотр старшей медицинской сестры. Никто не помышлял о том, чтобы напугать больного…
– Допустим. Но почему тогда не вразумили Питера? Дали бы ему шанс.
– Он никому не верил. Полагал, что мы уговариваем его по долгу службы. Так, мол, велит врачебная этика… Никто его не пугал…
– Напугала агент Лиги, которая убедила Питера провести дни в пансионате. Кстати, как она узнала о болезни Тургесена?
– Не могу сказать. К этому я не причастен.
– Часы на вашей руке… Откуда они?
– Часы? Ах да… Подарок женщины, которая задолжала мне за операцию…
– Вы обманываете меня, доктор! Часы Питера Тургесена. С кем пошли на сговор? С Даниелем?
– Вы… вы не имеете права! Я буду жаловаться! Если у вас есть претензии к Даниелю Сведенборгу, с ним и разговаривайте…
По всему видно было, что доктор напуган до крайности, готов бежать куда подальше, только бы уйти от разговора, укрыться от надвигающейся угрозы. Далёкий от судебных разбирательств, но уверенный, что после допросов окажется за тюремной решёткой, доктор не знал, что предпринять.
– Часы Питера вам вручил Даниель?
– Даниель… Вернее, Питер Тургесен передал их через племянника в знак благодарности, когда готовился к переезду в пансионат Лиги Добровольной Смерти. Я солгал, заявив, что часы подарила женщина. Солгал не по злому умыслу.
– С Даниелем давно познакомились?
– Давно. Он дружит с моей двоюродной сестрой Мелани, бывал однажды в гостях. Мелани живёт в Упсале, но иногда навещает мою маму.
В другой комнате, дверь в которую оказалась приоткрытой, послышался скрип деревянной кровати и раздался женский голос:
– Кто пришёл, сынок?
Доктор готов был бежать на голос:
– Не беспокойся, мама! Это ко мне!
– Сынок! Не забудь угостить людей чаем! – ответила женщина.
При этих словах Санджер приободрился и пояснил: