– Волнуешься? – спросила я, стряхивая невидимые пылинки с пиджака Мира, попадая в спасительное тепло его объятий.
– Скорее, переживаю. Чтобы все прошло без срывов и неприятностей.
– Все будет хорошо.
– Точно? – подмигивает Мир. – Обещаешь?
– Обещаю! – тянусь и, легонько чмокнув в губы мужчину, отстраняюсь. – А теперь иди, – киваю в сторону небольшого возвышения, видимо, сцены. – Музыка стихла, тебя ждут.
– Ох, два часа, – покачал головой Мир, – максимум, три! И я тебя отсюда увезу.
– Теперь ты обещаешь?
– Хуже. Клянусь! – заверил меня Мир. Улыбнулся и, развернувшись, направился в центр зала под одобрительные и приветственные кивки коллег и знакомых.
Я же провожала Троицкого взглядом и тихо млела от того, какой все-таки мне достался потрясающий мужчина! С губ не сходила улыбка, а мысли витали уже очень далеко от шикарной залы. Где-то там, где мы втроем: я, Мир и наш малыш, влюблены и безумно счастливы. Впервые допустив такие далеко идущие планы в свое сознание, сама не заметила, как перестала дергаться, нервничать и волноваться, спокойно выдохнув. В конец концов, никто меня не съест!
Так я думала, пока не услышала за спиной знакомый женский голос, сочащийся ядом:
– Вот кого-кого, а тебя тут точно не ожидала увидеть.
Внутри все сковали Арктические льды. Моментально! Ладони сжались в кулаки. Я, попытавшись совладать с участившимся сердцебиением под уверенную приветственную речь Мира, обернулась. Встретившись с завистливым, темным взглядом до глубины души неприятных мне глаз неприятного мне человека. Женщины, которую я бы предпочла вычеркнуть из своей жизни навсегда.
– Здравствуй, Валерия, – тронула губы женщины фальшивая, злая улыбка.
– Элла Робертовна, – вопреки внутреннему состоянию, голос мой не дрогнул. Наоборот, он звенел от злости и непонимания: а какого черта ОНА делает на этом мероприятии? Кто ее пустил?
Ведь доступ журналистам сюда, как и на весенний маскарад, “заказан”. Только аккредитованные, допущенные к съемке, проверенные издательства. В число которых желтая газетенка Эллочки-стервочки не входила. Насколько я помню. Или что-то за эти дни поменялось? Не зря же она притихла. Кто ее сообщник? Неужели Стас?
В голове роилось столько вопросов!
А еще зарождалась и клубилась злость.
Не-е-ет, даже ярость!
Так невыносимо хотелось расцарапать ее, вопреки годам, ухоженное и шикарное лицо, что я с трудом заставила себя отвернуться и уставить на Мирона. В надежде, что эта дамочка просто исчезнет. Как мираж. Видение. Ну, или приведение.
Однако: