Нас с папой дважды просить не нужно.
— Здравствуйте, Александр Васильевич, — тянет руку па, приветственно пожимая ладонь заведующему. — Мы по поводу поступившего вчера к вам мужчины. Он без документов, и нам сказали, что и без сознания.
Врач в голубом костюме оглядывает нас, как мне кажется с подозрением. Чуть дольше задерживает свой взгляд на мне. Хмурится. Да, видок у меня скверный. Растрепанная, бледная с темными кругами под глазами от недосыпа.
— Вот фото, — папа протягивает телефон, на экране которого фотография Богдана.
— Да, — вздохнув, кивнул врач. — Это он. Из органов тоже звонили не так давно, интересовались поступившими накануне. Должны подъехать.
— Слава богу!
— Нашелся!
Выдыхаем с папой одновременно.
— Мы его почти сутки ищем. С прошлого утра на связь не выходил, — говорит па. У меня же руки трясутся от нервного напряжения и практически бессонной ночи. Сердечко так и вовсе сходит с ума.
— Что с ним? — спрашиваю сразу, как только получается хоть слово вытолкнуть из сжатого спазмом горла.
— Кем вы ему приходитесь? И документы привезли? — убирает руки в карманы брюк Сурков.
— Он мой жених, — отвечаю быстрее, чем отец.
— Копии документов, — папа протягивает папку. — Оригиналы должны были быть у него.
— Да, он должен был ехать в аэропорт, — уточняю я.
— Титов Богдан Андреевич. Угу, — знакомится с копиями врач. — Мужчина поступил к нам без каких-либо документов. Без сознания, с черепно-мозговой травмой. Сломаны пара ребер. Многочисленные ссадины и гематомы. А также закрытый перелом лучевой кости левой руки, — ровным и будничным тоном говорит врач.
У меня же волосы дыбом.
— Его можно увидеть? — с надеждой спрашиваю.
— В реанимацию никого не пускаем, — холодно выдает мужчина.
— Ну, хоть одним глазком, пожалуйста, — взмолилась я и схватила папу за руку. Слезы вот-вот хлынут, глаза щиплет адски. Но я держусь. — На пару секундочек, чтобы убедиться, что это он!
— Хорошо, — смягчается врач. — Пройдемте, — предлагает выйти из кабинета. — Только у вас пара минут, не больше.