Трубадура

Тура не сдержалась  - резко отодвинулась на стуле назад. Скрипнули ножки по плитке.

- Не хочу! Не хочу иметь ничего общего с этим… этим делом! Я могу отказаться от наследства?

- Можете, - сотрудник консульства выглядел несколько удивленным. – Но мой вам совет, если позволите… Не спешите. Можно оформить документ на управление миссией. На полгода или год. Чтобы они существовали на законных основаниях. У вас появится время подумать. Если по истечении этого периода вам  это будет по-прежнему неинтересно, вы всегда сможете просто продать имущество – дом довольно большой. Возможно, представители миссии захотят его у вас выкупить. Или… - он пожал плечами. Но картина стала для Туры более-менее ясной. Она снова придвинулась к столу.

 - Давайте оформим доверенность. Или как там это у вас называется.

*

- Поздравляю! – тяжелая рука хлопнула по влажной на спине майке аккурат между лопаток. – Влился в коллектив удачно.

- Спасибо, - Степан обернулся и ответил на рукопожатие диагонального национальной сборной. – Вы сегодня заколачивали как сумасшедшие с Олегом.

- А чего бы не заколачивать, если тылы прикрыты, - пожал здоровенными плечами капитан. А потом крепко обнял Степу. – Добро пожаловать в команду, Кос. Ты тут на своем месте.

*

Тура пила чай. Сервировано было чаепитие в гостиной, на привычном месте и привычным образом. И деду прибор поставлен, его любимая чайная пара. И газета свежая каждое утро кладется на стол. Ну если подписка оформлена, а почтальон все равно приносит? Правда, паркет в спальне и кабинете покрывается пылью – пока сил не набралась начать там уборку. Силы не прибывают. Наоборот, убывают. Казалось бы, хлопот и забот теперь в разы меньше, работа – даже с учетом длинной дороги – на порядок комфортнее прежде всего в психологическом плане. Но Тура чувствует себя куском мороженного в кофе глясе. Кому-то вкусно будет это выпить, а она кончается. Вещи висят мешком, кожа стала совсем прозрачной. «Тура, твоя кожа вообще загорает?» - спросила ее одна из новых коллег. «Да. В погребе». Посмеялись, шутку оценили. А ей вот не до шуток.

14.3

Вкуса чая не чувствуется. Чувствуется только, что горячий. Но не согревает. Она живете в погребе. Или в склепе. И покойники чередой. Дед. Отец. Пусть он был ей плохим отцом. Наверное, плохим, хотя Тура сама вообще никак не могла его оценить. Но другого у нее не было. И теперь и такого не стало. Человек, который дал ей жизнь, умер полтора месяца назад. Инсульт, паралич и спустя два дня комы – смерть. И, получается, в день своей кончины приснился ей.

Стукнула дверь, и Тура подняла голову. Опершись ладонью о косяк, в дверном проеме стояла Елена.

- Разрешите войти? – голос ее звучал издевательски и визгливо.

- Входи, присаживайся, - Тура протянула руку и сняла с буфета чашку. – Разговор есть.

Елена сразу как-то растеряла свою язвительность, и с хмурым выражением лица устроилась за столом. На налитый чай кивнула, взяла из вазочки сушку и принялась деловито хрустеть. И лишь после того, как схрустела две, поинтересовалась.

- Что, передумала вести себя как последняя неблагодарная дрянь? Правильно. Мы все-таки одна семья, никого больше не осталось – ты да я.

- Это верно, - задумчиво кивнула Тура, машинально пододвигая к матери ближе корзинку с сушками. – Никого. Ларс умер.

- Кто?!

- Ларс Рённинген, твой муж. Бывший. И мой отец. Отцы вот бывшими не бывают.