Укрощение рыжего чудовища

22
18
20
22
24
26
28
30
* * *

– Коль… – попросила Варя тихонько, когда они подошли к машине брата.

– Ась?

– Переночуй у меня, а?

Между бровей Ника залегла недоуменная складка.

– Зачем?

Варя на секунду замялась. Снова почему-то накатил страх. Непонятный. Неконтролируемый. Иррациональный. Нужно пережить эту ночь.

– Я боюсь, – честно сказала она. – Одна боюсь, Коленька… Переночуй у меня. Пожалуйста.

– Не-а, – помотал головой Ник, садясь за руль. – У тебя спать негде. Диван маленький, на полу не хочу. Давай к нам, у нас кровать нормальная.

– Давай, – без споров согласилась Варя. Лишь бы не быть одной.

А в квартире брата мысли о событиях сегодняшнего вечера на время отступили – Колю пришлось кормить поздним ужином. Очень поздним. Практически, ночным ужином. Варя сидела напротив брата, уминающего котлеты с макаронами, щедро политые лечо, и гадала, куда это всё помещается. Нет, он здоровенный, конечно. Но четыре котлеты…

Потом Варя без зазрения совести обрядилась в Любавину пижаму. И без малейших упрёков всё той же совести прижалось к горячей Колькиной спине. Он ей нужен сегодня. Как якорь. Как гарантия, что всё будет хорошо. Живи, Тихий, живи. Как хочешь, с кем хочешь, но только живи. Живи, потому что иначе всё теряет смысл. Жи-ви.

Выяснилось, что на нервной почве Звероящер захрапел. Но этот звук действовал на Варю странно умиротворяюще. И под негромкое посапывание брата она и сама заснула. Сны ее в ту ночь были беспокойными и тревожными.

Утром она первым делом схватила мобильник. Восемь тридцать. Наконец-то! Теперь можно звонить отцу. Он ответил сразу.

– Пап, привет. Как он?

– Здравствуй, дщерь моя. Он, это кто?

– Тихон.

– Тихон? Который Ти… А-а, этот…

– Да, этот! – Ну почему отец не отвечает сразу? Что-то наверняка случилось ночью!

– Живой. В реанимации. В сознании.

– А как он…