Кража в особо крупных чувствах

– Я бы хотел поговорить с девушкой, – Петр остановился напротив стоящих рядом посередине гостиной Конищева и его подруги.

Конищев крепче прижал к себе девушку, а она, не выдержав прямого взгляда Петра, опустила глаза вниз.

– Если вы хотите допросить ее – вызовите повесткой, – процедил Конищев.

– А я смотрю, вы существенно повысили свою грамотность в процессуальных деталях – по сравнению с нашей первой встречей. Тогда вы даже не знали, как ко мне обращаться.

– А что поделать, если вы нарушаете мои гражданские права? – с вызовом произнес Конищев. – Вломились в дом, все перевернули, натоптали. Я буду жаловаться. Прокурору!

– Где у нас прокурор? – обернулся Петр к Кораблеву.

– В шестой камере, – мгновенно среагировал Арсений. – Где раньше Наполеон был.

– Очень смешно! – прошипел Конищев. – Но я не в настроении шутить. И я бы вас попросил, если вы закончили…

– Мы не закончили.

Петр обернулся и кивнул Славе. Тот подошел, и Петр протянул ему на ладони окурок.

– Сможет взять след?

Слава, натянув перчатку, аккуратно взял окурок, покрутил перед глазами, внимательно изучая.

– Свежий?

– Три дня.

– Где находился?

– На улице.

Слава вздохнул.

– Сложно, Петр Тихонович. Окурки могут долго хранить запахи, но все эти дни шли дожди, да еще и табак тут крепкий. Скорее всего, кроме запаха табака, ничего уже нет.

– Давай попробуем.

– Конечно.