Кража в особо крупных чувствах

22
18
20
22
24
26
28
30

– Давай полотенца, а то с ванной долгая история.

В двери влетел Арсений.

– Обещали быть через десять минут, у вызова максимальный приоритет. Летят, Петр Тихонович! – а потом замер, глядя на Элю, тяжело сглотнул и спросил: – Она… она живая?

– Пульс есть. Без сознания. Сильное переохлаждение, – Арсений шумно выдохнул, а Петр добавил: – Задержанные на тебе. Глаз не спускай.

– Есть.

Из ванной принесли несколько горячих влажных полотенец, Петр всех выгнал из гостиной, раздел безвольное тело Эли и укутал ее в едва терпимо горячие полотенца. Эля едва заметно дернулась и застонала.

– Я здесь, – зашептал Петр, наклоняясь к ней. – Эля, я здесь. – А потом разогнулся и крикнул: – Молоко горячее несите!

Напоить молоком Элю так и не удалось, лишь облили ее этим молоком, от чего она снова застонала, но так и не открыла глаза.

– Давайте еще горячих полотенец, эти остыли, – скомандовал Петр. И в этот момент, как райская музыка, за окнами дома завыла сирена скорой помощи.

***

Приехавшие медики коротко собрали анамнез, за предпринятые действия похвалили. И электрическое одеяло у них с собой было. Эле что-то вкололи, завернули в электрическое одеяло.

– Носилки!

– Я ее сам в машину отнесу.

Невысокий, но крепкий черноволосый доктор кивнул.

– Пойдемте.

И уже в тот момент, когда Петр осторожно опускал Элю на каталку, она вдруг открыла глаза.

– Ты пришел за мной, – едва слышно прошептали ее синюшние губы.

– Да, я пришёл за тобой.

Она выдохнула – и снова закрыла глаза.

– Вы едете? – спросил Петра доктор. Петр отрицательно покачал головой, еще раз посмотрел на лежащую на каталке Элю – и тяжело спрыгнул двумя ногами из машины на землю.

Дверь за ним закрыли и, спустя несколько секунд, замигав голубыми огнями и взвыв сиреной, машина быстро выкатилась за ворота.