Давешняя круговерть взялась за свое. А я почувствовала головокружение. Господи, да как же это всё не вовремя! У меня же здоровье всегда было как у космонавта, а сейчас я чувствовала себя киселём. Овсяным – потому что он самый противный на вкус!
Комната нехорошо, предательски подрагивала перед глазами, и я всё никак не могла предметы как следует разглядеть. И я посмотрела на тётку. Вблизи сходство было не таким ошеломляющим, но всё равно… Я почувствовала, что в горле набухает комок, голова уплывала уже за горизонт сознания, и я поняла, что имею все шансы опять отключиться. Нужно что-то объяснить…
– Вот видите, тётя Тоня, – сиплым и чужим голосом торопливо заговорила я. – Всё повторяется. Да только как-то наоборот. Мамка моя когда-то брюхатая из дому убежала. А я, наоборот, брюхатая к вам прибежала. Потому что не к кому больше. Гоните меня, тётя, гоните…
Я всхлипнула, стены закачались, снова полетели перед глазами чёрные мушки. А тётка споро подскочила ко мне и подхватила под спину, обняла и прижала голову к своей груди.
– Тихо-тихо, голуба моя! Ты чего это удумала тётку родную так пугать? Ну-ка, ну-ка, ляг да подыши. Я сейчас еще водички принесу.
– Не надо! – замотала я головой, утыкаясь лицом в мягкую растянутую футболку. – Обнимите меня покрепче, тётя Тоня.
И она обняла. Тяжело вздохнула:
– Горе ты мое луковое…
В общем, ревела я примерно полчаса. Ну, может, минут двадцать. Ну пятнадцать – точно. Даже тётю довела до того, что она несколько раз отирала тыльной стороной руки щеки, а уж она плакать была не мастерица, это я откуда-то уже знала.
– Ладно, всё, хватит сырость разводить. – Антонина Петровна похлопала меня по спине. – Ты с дороги, чай, голодная? Ты полежи, а я на стол соберу.
Я неохотно выпустила тётушку из своих рук. И тоже принялась смущённо вытирать лицо. А потом решила вытащить себя из мягкого плена перины и подушек – не привыкла я лежать, когда помочь можно.
Но не тут-то было. Голова снова – чтоб ее! – закружилась. А я, бессовестная и невоспитанная племянница, – выругалась. Отчасти матом.
– Да что же такое! Как развалюха прямо! – Я сердито шмыгнула носом и села обратно на постель. – Никогда такого не было!
– Так ты и в тягости, поди, не была никогда до этого, – хмыкнула тётка, ставя на стол кастрюлю.
Эта простая мысль вогнала меня в ступор. А ведь точно. Это, наверное, из-за… беременности.
Но в итоге с организмом я сумела договориться. И всё же немного помогла тёте собирать на стол – помидоры порезала, сверху накидала колец лука и пахнущим семечками маслом полила. И мы сели за стол.
– Ну, за знакомство! – Тётушка лихо намахнула рюмку водки, занюхала помидором и подняла крышку с кастрюли. Оттуда повалил пар и запахло картошкой. – Давай тарелку.
Оказывается, я проголодалась. И тошнота, мучившая всю дорогу, отступила. Ела я, как не в себя. Тоже, наверное, беременность виновата. Хотя отсутствием аппетита я никогда не страдала.
– Ну, рассказывай. – Тётя налила нам чаю из электрического самовара.
За окнами неожиданно подкралась темнота. Настоящая, которую не нарушал свет из окон домов напротив.