– Выглядишь так, будто тебе это надо.
Дуня на работу так и не вернулась. Случившаяся встреча ошеломила ее. Как ни готовь себя морально, как ни настраивай… увидеть в своей квартире этого мальчика оказалось потрясением. В самом поцелуе Дуня не нашла ничего особенного. Все мы были молоды, все влюблялись, все мечтали уединиться. И, наверное, при других обстоятельствах она бы быстро взяла забытые дома документы и тихо закрыла за собой дверь. Они бы даже ничего не заметили. Но он! Дуня застыла в коридоре, не в силах пошевелиться. Не могла оторвать взгляда от темных волос. А потом мальчик открыл глаза, и Дуня словно отмерла. Уходить из квартиры незамеченной было поздно.
Когда несколькими минутами позже Таня привела его на кухню знакомиться, Дуня даже немного выдохнула. Не похож. Да, волосы темные, но глаза другие, да и сама внешность. Только потом он начал говорить… Этот голос, интонации, умение держать лицо. Ведь, казалось бы, пять минут назад застала его не в самый удобный момент, а как невозмутим. И будто не было этих лет. Будто она снова молода и не замужем. С одной стороны – Илья, а с другой – Ваня. И что делать? Что?
Если твоя собственная дочь говорит, что это «жених»? Не «мой молодой человек», не «мой парень», а «жених». И как сказать об этом Ивану? Ведь если это жених, то придется. И Дуня не была уверена, что выбор дочери придется ему по душе. Когда-то давно он не выносил Илью на дух. Что было вполне понятно. Так как же теперь…
Весь остаток дня Дуня провела на кухне. Она варила борщ, запекала мясо, делала овощное рагу, под конец испекла яблочную шарлотку. Надо было чем-то себя занять, как-то уложить в голове случившееся. Оба Вани – старший и младший отдали должное вечерней трапезе, попросили добавки, Дуня улыбалась, подкладывала и думала, что делать.
Правда, сын был не похож на себя, ел с какой-то серьезной сосредоточенностью. А потом встал, поблагодарил и ушел к себе. Через пятнадцать минут начался вечерний концерт.
Час от часу не легче. И этот влюблен. Что же за напасть такая? Дуня полезла в домашнюю аптечку за успокоительными.
Таня вернулась поздно. Счастливая и влюбленная.
– Мамулечка, я уже ужинала, – поцеловала она Дуню в щеку, а потом обняла. – И даже выпила чуточку шампанского. У меня сегодня помолвка, представляешь?
– Все так серьезно? – Дуня обняла дочь в ответ.
– Очень. Со мной никогда такого не случалось. Я даже не знала, что так бывает.
– Папе говорить будешь?
– Наверное, надо, но не сегодня. Мы еще не определились с датами, даже не говорили об этом. И я не готова.
Дуня выдохнула.
– Да, давай как-нибудь попозже, – согласилась она.
– Мамочка, я так его люблю. Ты даже себе не представляешь, какой он.
Не представляет. Но помнит, каким был другой Илья, его отец.
В последующие дни Дуня думала о том, что надо как-то подготовить Ваню. Потому что дочь все равно объявит о своей помолвке.
– А ты пробовал это в черно-белом варианте?
Иван Тобольцев вздрогнул. Он так увлекся разбором своего трехдневного улова, что не услышал, как подошла жена. Он привычно потерся щекой о руку, легшую ему на плечо, и наконец вернулся в реальный мир из мира оптических иллюзий. И задумался над ответом. Нет, не про черно-белый вариант. Дуня прекрасный колорист, но сейчас она говорила не о цвете. Если жена взялась давать ему советы, то у нее есть веская причина. Поговорить о чем-то другом.