Теперь уже засмеялась девушка. А потом он ее провожал на репетицию.
Они шли какими-то дворами, болтали о неформатных перформансах и уткнулись в большую тяжелую дверь. Над дверью была вывеска «Кукольный театр», а в окнах красовались афиши.
Отчий стук в дверь дочь проигнорировала. И Иван медленно потянул ручку на себя. Когда у тебя двое взрослых детей, лучше оберегать себя от излишней информации об их личной жизни – это правило Иван Тобольцев усвоил твердо. Хотя по-настоящему больших секретов у детей от него не было – Иван в этом был уверен точно. Это Дуня считает, что Таня только с ней делится своими девичьими секретами. Но Иван был точно так же осведомлен о череде Таниных поклонников и даже принимал живейшее участие в Таниной личной жизни.
И этот очередной тоже отвалится.
Иван наконец распахнул дверь. Дочь сидела перед ноутбуком в огромных наушниках, которые были уже частью ее образа, и что-то слушала. На экране мелькали по черным и белым клавишам чьи-то пальцы. Иван наклонился и оттянул одно ухо наушника. Эту мелодию узнал бы любой. Чайковский. Первый концерт.
– Бабушка Ида тебя одобряет.
Таня обернулась, широко улыбнулась, поставила запись на паузу, сняла наушники и поцеловала наклонившего отца в щеку.
– Привет.
Отец притянул к себе голову дочери и чмокнул в темную густоволосую макушку.
– Давно ли тебя потянуло на классику?
– Это гены. Ты ведь тоже хорошо маскируешься, а играешь лучше Ини. И это большой секрет.
Таня говорила беззаботно. Улыбалась весело. Но на слове «большой секрет» что-то вдруг екнуло в груди. Слишком беззаботно. Слишком весело.