Необидчивый. И понятливый. И легкий – такой легкий, что рядом с ним дух захватывает. Яна несколько раз вдохнула-выдохнула тихонько. Сделала упражнения языком – как на риторике учили. Надо быть более спокойной. Но после спектакля ее всегда переполняли эмоции. А тут еще Ваня…
Они устроились за столиком и сделали заказ – чайник чая и по порции блинчиков с ветчиной и сыром.
– Слушай, а здорово у тебя получается. Мне понравилось.
Яна тут же зарделась. И упражнения по риторике не помогут. Это же так приятно – когда тебя хвалят. Особенно если хвалит особенный человек.
– Спасибо.
– Кот забавный, конечно. А какие у тебя еще спектакли?
Румянец, кажется, стал еще гуще. Эта ее особенность моментально и бурно заливаться краснотой была достопримечательностью всего их курса кукольников. А Яна махнула на свои стыдливые щеки рукой, она все равно это не могла контролировать.
– Я занята еще в «Золотом ключике» – там я Артемон. И мы сейчас репетируем «Три толстяка». Мне доверили Суок!
– Ух ты! Слушай, Суок – это уже очень серьезно. Когда премьера?
– Я не знаю, мы пока только начали. Но вообще я… я бы хотела быть Тибулом. Это мой любимый герой! Я была в него влюблена в детстве, – тут она сообразила, что сказала. Детские влюбленности, наверное, не самая подходящая тема для обсуждения с молодым человеком, который тебе нравится. Рассмеялась, словно слова про влюбленность – шутка, не более. – Но не с моим голосом играть такую роль.
– Слушай, ну играть Тибула неправильно. Ты была в него влюблена. Вот пусть он и остается тем, в кого ты была влюблена. Я, например, был влюблен… – задумался, теребя серьгу в ухе. И думал все время, пока им расставляли на столе их заказ. – В… ну как ее… Синеглазку, во! Это же не значит, что я должен ее играть.
Теперь уже Яна рассмеялась искренне и от души. Синеглазка, подумать только. Он выдумал эту Синеглазку сию секунду, чтобы Яне было не так неловко. Просто удивительный Ваня.
– Нет никакой Синеглазки, ты ее придумал! Но играть у тебя ее в любом случае не получится – цвет глаз не тот!
У него глаза темные, как у Артемона. Блестящие и одновременно мягкие, как бархат, из которого сшита собака.
– Как это нет! – возмутился Ваня. – Но играть не получится, факт. Зато я стихи пишу.
Если бы он сказал, что летал в космос, – она бы восхитилась меньше. Стихи Яна очень любила.
– Почитаешь? – выпалила она не задумываясь. И даже за руку его схватила – но тут же отняла. Но смотрела с надеждой, умоляюще. Ну почитай, пожалуйста, почитай…
И он почитал.
Яна слышала только отдельные слова. Она упивалась звуком голоса, произносящего рифмованные строки, и тем, каким стал Ванин взгляд. Он читал и видел что-то свое. Точнее, кого-то… особенного.
Ты снишься мне дождем осенним. Когда они встретились, накрапывал дождик. Неужели…