Эти гастроли очень отличались от тех выступлений, что были зимой. Невозможно сравнивать рафинированную Европу и российскую – пусть и в хорошем, не обидном смысле этого слова – провинцию. Эта разница формализуема лишь отчасти, и лучше всего она объясняется бессмертной фразой Тютчева: «Умом Россию не понять». И энергетика залов – совсем особенная, ее не спутаешь с залом Вены или Вербье. Она не лучше и не хуже. Она просто другая. И, может быть, именно поэтому пьесы, написанные Ильей, были встречены везде очень тепло. Конечно, он переживал. И в первых аплодисментах своим пьесам ему чудился оттенок снисходительности – ладно уж, и тебе похлопаем, ты вон как здорово Шуберта и Брамса играл. Но к четвертому или пятому исполнению убедился – его сочинения и в самом деле нравятся публике.
Было и еще одно отличие. Таня. Эти изменения начались, когда он уезжал на предыдущие гастроли один – но на самом деле уже не один. Она была незримо рядом. А теперь же – вполне зримо. И весомо, да. И это ее присутствие было таким, оказывается, нужным, необходимым, что Илья теперь удивлялся – как он раньше один-то ездил? Когда не ощущаешь в зале присутствие родного и близкого человека. Когда никто не обнимает после концерта. Когда не с кем поговорить и обсудить выступление.
А были и вовсе неожиданные последствия Таниного присутствия рядом. Да, умом Россию не понять. И поэтому случаются накладки – то с билетами на самолет, то с гостиницей. Илья мог бы и сам решить эти вопросы, но Таня с каким-то удивительным азартом рвалась первой, так сказать, в бой. И даже звонила Антону и что-то с ним выясняла. Антон Тане не нравился – Илья это видел. Голованову же нравились те, кто ему нужен. Но они двое каким-то удивительным образом все же пришли к взаимопониманию. И теперь Таня потихоньку забирала на себя решение мелких организационных вопросов. И за это ей Илья был благодарен отдельно – потому что таким образом он не выпадал из того состояния сосредоточенности и погруженности, которое очень важно не потерять во время гастролей.
Еще одно отличие гастролей зарубежных и по России – это отношение не только зала, но и людей, причастных к организации выступлений. В Европе все четко, согласно регламенту и договору. Здесь, дома, никуда без традиционной легкой – а иногда и не очень легкой – неразберихи. И – неожиданных встреч. Именно поэтому сейчас Илья сидел в кабинете директора филармонии, пил чай и держал осаду.
– Нет, поймите, я не могу провести мастер-класс. Не потому что я такой несговорчивый. Мой педагог Виктор Рудольфович Самойленко проводил такие мастер-классы, о которых вы говорите. И я знаю, что для них нужна серьезная подготовка. Я же… – Илья поставил чашку на блюдце и развел руки. – Я здесь несколько с иной миссией.
– Понимаю, – со вздохом согласился директор филармонии. – Ну, может, тогда пусть это будет творческая встреча? Немного поиграете, ответите на вопросы, дадите пару советов. Просто понимаете, когда еще детям такой случай выпадет? Вы же живая легенда, для них встреча с вами – событие на всю жизнь!
Илья кашлянул, не зная, что ему ответить на «живую легенду». И, ничего не придумав, кивнул. Директор от радости даже на ноги подскочил. Тут дверь открылась, и в кабинет вошла Таня, которая задержалась, чтобы сделать звонок.
– А вот и наша дорогая Татьяна Ивановна! – директор сиял улыбкой. – Все, уговорил я Илью Ильича – и возвращаю его вам в целости и сохранности. Завтра, Илья Ильич, в двенадцать вам удобно будет?
– Вполне.
Едва за ними закрылась дверь директорского кабинета, его щеки коснулись Танины губы.
– Устал?
Илья коротко прижался к ней:
– Немного, – а потом взял ее за руку, привычно переплетя пальцы, и они пошли по коридору служебных помещений филармонии. – У нас завтра незапланированное мероприятие в музыкальной школе.
– У нас? – с плохо скрываемым весельем в голосе спросила Таня. Весело ей!
– Конечно! Я к детям без тебя не пойду!
– Хорошо, пойдем вдвоем, – рассмеялась Таня. – И оденем тебя в джемпер и джинсы. Чтобы дети не пугались дяди в костюме.
– Ну бабочку, бабочку-то надо надеть?
– Хорошо, – с крайне примерным видом согласилась Таня. – Бабочку надену я.
– Синюю. В белый горох.
Бабочку она, конечно, не нашла, зато нашла и прочитала статью про устройство свадебных торжеств. Вообще, гастрольная жизнь проходила в таком насыщенном режиме, что очередной план Тани подумать и вплотную заняться свадьбой потерпел фиаско. А ведь так все хорошо начиналось – она даже знак свыше получила – в Москве в аэропорту. Там, остановившись перед стойкой с прессой, увидела специализированный глянцевый журнал, полностью посвященный свадебным торжествам. Все, начиная от оформления пригласительных и флористических композиций и заканчивая адресами специализированных салонов с одеждой и обувью, там было. То, что надо! Нет ни платья, ни туфель, а время бежит. Таня купила журнал и добралась до него только вчера вечером. Потому что двенадцать городов, а самая большая задержка в одном месте – три дня, но чаще – после концерта либо вечерний самолет, либо утренний, дневная репетиция и концерт. И еще накладки с билетами и перенесенные авиакомпаниями рейсы, а люди в городах билеты купили. Они ждут концерты! Тут совсем не до свадьбы. Лишь вчера вечером Таня добралась до журнала и утонула в обилии фотографий свадебных платьев. Они все были красивые, все сказочные, а внизу – адреса, контактные телефоны и сайты салонов. У многих брендов магазины представлены одновременно в Москве и в Питере. Значит, она вернется в столицу и посетит несколько. От обилия платьев голова пошла кругом. Маму надо взять с собой. Таня одна не справится. И самое главное, она даже не понимала, что хочет. Листая журнал, Таня почти чувствовала свою ущербность. То, что большинству девушек приносит радость, – выбор свадебного платья и туфель, для нее вдруг стало тяжким бременем. Таня не ощущала того трепета и предвкушения, которые, в ее понимании, должны были быть.