Дульсинея и Тобольцев, или 17 правил автостопа

22
18
20
22
24
26
28
30

– Ты с ума сошел? – наконец раздалось из-за двери свистяще.

– Ну Ду-у-у-у-нечка… – в принципе, можно еще и поныть для усиления эффекта.

– Я и так твоей маме не понравилась…

Ваня усмехнулся. Это был явно последний аргумент перед капитуляцией.

– Зато ты понравилась бабушке.

– Мне твоя бабушка тоже понравилась очень.

После этой многозначительной реплики снова наступила тишина. Ваня почесал плечо. Босые ступни стали замерзать.

– Дуня, открой.

– Ты еще здесь?!

Так. И Дульсинея заодно со всеми в этом детском саду! Но едва Иван успел это осознать, как помощь пришла с неожиданной стороны. Раздался четкий и звонкий голос ба из-за двери напротив:

– Дунька, да открой ты ему уже! Все равно не отстанет. А мы хоть поспим.

Ваня едва успел зажать рот, чтобы не расхохотаться. А вот в спальне матери отчетливо охнули, а дверь перед Иваном все-таки распахнули.

– Ты что творишь?!

Отвечать Иван не собирался. Словами точно. И на царские ножки надежды нет – не пойдет Дуня с ним своим ходом. А идти надо, потому что диван в зале не скрипит, а материнская кровать – неизвестно что. Поэтому – рот закрыть поцелуем, на руки подхватить – и быстро-быстро в зал. Но идти в потемках, с девушкой на руках и целуясь на ходу… В общем, быстро не получилось, и где-то на полдороге они прервались, и Ваня выдохнул куда-то – кажется, в губы:

– В зале диван большой и обниматься удобнее…

– Я тебя казню! – выдохнула она куда-то туда же.

– Не вели казнить, государыня, вели…

И снова поцелуй, и уже на пороге ее умоляющее:

– Тише…

Просьба оказалась актуальной.