— День добрый, — прикоснулся кончиками пальцев к полям цилиндра.
— Здоровья, — вразнобой ответили трое «расписанных», куривших у входа. Я прошел мимо, заметив, что дверь придержали, не дали закрыться. Знакомо. Если кто-то чужой, то половой даст знак. Троица тут же разойдется в стороны, чтобы проверить территорию на возможную облаву и через «бегунков» предупредить о возникших проблемах. Через десять минут последний босяк в районе будет знать о заглянувших на огонек ментах или еще каком незваном госте.
Но в моем случае все куда проще. С легким поклоном бритый налысо мужчина пригласил меня внутрь, затараторив:
— Столик готов, сударь. Горячее будет через пять минут, водочки с ледника не желаете?
— Штоф можно по началу. А дальше как пойдет.
Входная дверь бесшумно закрылась, я двинулся следом за проводником, периодически раскланиваясь с редкими знакомыми. Не моя клиентура, но с некоторыми пересекался, да.
Когда общаешься с разнокалиберным уголовным элементом, всегда держишь в голове главное: нельзя демонстрировать слабость. Сожрут.
Проблема в том, что и хамить, изображать из себя пуп земли — тоже чревато. Выверт искалеченной лагерями психики — не умеешь заставить себя уважать, значит, о тебя будут вытирать ноги. Поэтому на любое проявление завуалированной агрессии — тут же следует ответ. Иногда чрезмерный.
Меня больше года никак не могли признать равным. Считали, что быть вежливым — глупость. А за глупость надо учить. Но время шло, я старался держать себя в очерченных рамках и никогда не демонстрировал превосходство над обитателями Объекта. И потихоньку, постепенно за мной признали странность. Кто-то даже слух пустил, что я бастард благородных родов, сумевший выжить после покушения. Типа — это из меня впитанное с молоком матери воспитание торчит. В остальном — мужик серьезный. Если что — в рыло.
Положим, в морду я бью не сразу. Сначала объясняю, чем именно недоволен. Но в случае неприятностей точку в драке ставлю последним. Разок даже после возрождения пришлось эту самую точку поставить. И кости ломаю без малейшей жалости. Поэтому — вот мой заказанный столик в небольшом кабинете. Рядом половой с блокнотиком и карандашиком. И никого постороннего.
Я помню бритого. Он работает через сутки за старшего смены. Лично гостей редко встречает. Только тех, в ком блатные так или иначе заинтересованы.
— Что желаете на первое, Илья Найденович?
Еще один крохотный штришок. Орки и гномы отчество обкорнали, им так привычнее. А люди — они с подобным не шутят. Клиент обидеться может.
— А давайте на ваше усмотрение, Егор Ксенофонтович. Но порции чуть поменьше, чем обычно. Много еще дел в городе.
— Тогда борщ на говяжьей косточке, котлетки на пару и сбитень?
— Согласен. Еще зелени чуть и селедочку вашу фирменную к штофу.
Закрыв блокнот, половой смахнул белым полотенцем несуществующие пылинки со стола и добавил:
— К селедке рекомендую еще груздей малосольных. С утра партию прислали, свежайшие.
Кивнул, устраиваясь поудобнее. Значит, у меня обед. И кушать я буду совсем не то, что обычно здесь народ просит. Те, кто удачу обмывает или на тему возвращения домой проставляется, другое заказывает. Капусту квашенную, огурцы кислющие, мясо ломтями с рассыпной картошкой и гречневую кашу с огромными кусками сливочного масла на верхушке. Еда, привычная для сидельцев, разного рода артельщиков и прочих любителей по тайге болтаться тайными тропками. Лишний раз продемонстрировать, как ты уважаешь такую жизнь — традиция. Хорошо, что я не обязан в чужую шкуру рядиться. Хотя водку хрустальной прозрачности пьют все. Мутный самогон на заимках разливают. А тут — с ледничка, чтобы холодным комом вниз по пищеводу ухнула и в желудке уже огненной розой распустилась.
— Здоровьица вам, Илья Найденович.