— Какой-то умник распустил слух, что во время работы адронного калайдера, у того, кто находится в зоне его действия, начнут активно произрастать волосы. Все лысые двинулись в путь.
Фризе недоверчиво усмехнулся:
— Разыгрываешь.
— Клянусь. Как ты меня учил? Зуб отдаю! Год свободы не видать! Но есть и другая версия: произрастает кое-что другое…
— Женская грудь?
— Если бы! Я была бы среди первых посетительниц калайдера. Мне кажется, что ты не женишься на мне только из-за моего первого размера!
— «У ней такая маленькая грудь…» — проорал на весь автобан Владимир и, обняв Лизавету за плечо, прошептал ласково: — Ты самая красивая шпионка, которую я встречал. А грудь у тебя бесподобная!
— И со многими шпионками ты был знаком? — даже не пытаясь скрыть довольную улыбку, поинтересовалась приятельница.
— Ты — первая. И, надеюсь, последняя. Так что там произрастает, как ты выразилась, вблизи калайдера?
— Забудь! Выбрось из головы. У тебя уже все, что надо, произросло с успехом. Как тот овощ в огороде.
— Хрен, что ли?
— Фу, хулиган и бестолочь.
— Есть, немножко, — согласился сыщик и чмокнул Лизавету в щеку. — Помнишь…
— Я все помню, Володька.
Фризе, стараясь не показать, что его тронули слова немки, спросил с ехидцей:
— А почему мы стоим в пробке? Это едут те, у кого все уже отросло?
— Ну, ты меня достал своими вопросами! Вылезай из авто и порасспрашивай. Другие водители боятся, что из-за этого чертова Большого калайдера наш земной шар расколется пополам. И начнет колоться с того места, где проходила Берлинская стена. И никому уже ничего не понадобиться: ни большое, ни маленькое!
Елизавета горестно вздохнула:
— Господи! Володька! Ты никогда не испытываешь чувства мистического страха?
— Только тогда, когда снимаю с тебя… — Договорить он не смог. Лизавета ловко угодила своим нежным локотком ему точно в солнечное сплетение. И, пока Владимир пытался продохнуть, прошептала прямо в ухо: