– Утром состоится официальная церемония в храме, – пояснила я, ощутив заминку брата. – Там будет Совет архонтов и представители самых влиятельных семей, но приходи после заката. Как мне сказали, мероприятие в конце дня напоминает вечеринку. Соберутся представители нашего Дома и друзья, а в тебе течёт кровь Раздора, Микель. Думаю, ты понравишься дедушке.
Он вскинул взгляд, рассматривая вспыхивающие на небе звёзды. Сгущающиеся сумерки не мешали передвигаться, так как всю дорогу до Переправы освещали установленные фонари с заревом.
– Тебе придётся прийти одному, но обещаю, что не позволю кому-либо тебе навредить, – заверила я в ответ на его заминку.
Вначале предложила ему просто так, будто случайно слетело с языка, но теперь мне всё больше хотелось, чтобы он согласился.
– Кай тоже придёт?
Ожидаемый вопрос, но всё равно ощущение было таким, словно мне дали под дых.
– Не знаю, – призналась я, глядя перед собой. – В последний раз мы виделись два месяца назад. Да и то лишь случайно пересекались на Переправе на считаные минуты.
– Вы рассказали ему про Элиона?
– Да, Веста рассказала всё, что могла, в первый же месяц. Про травму Иво и про смерть Элиона. Часть показала с помощью Мороса, поделившись своими воспоминаниями. Меня не было рядом, но, по рассказу Гипноса, Кай был в ярости.
Веста пересказала мне всё в красках, и «в ярости» едва ли отражало реальность. Судя по всему, он воспринял это даже хуже, чем в прошлый раз. Тогда он устроил кровавую баню при помощи кер и эриний и смог хоть немного выплеснуть гнев, в этот же раз ему не на ком было отыграться. Кай буквально сбежал в Санкт-Данам, чтобы максимально ограничить свои контакты с даориями, которые постоянно проходили по Переправе.
Иво и Мейв ушли с ним, чтобы поддержать и продолжить свою работу в мире людей. У меня болело сердце за Кая, но я не могла набраться храбрости и проведать его. Я невольно провела пальцами по голому предплечью правой руки, где был ахакор. Мне пришлось вновь избавиться от иллюзии, чтобы вести переговоры с влиятельными домами, которые должны чувствовать гул, доказывающий кровное родство с Майроном. Веста говорила правду: после снятия иллюзии я заметила заживающие шрамы, но Гипнос профессионально нанёс узор, и выглядело не так уж плохо. Сейчас бывшие шрамы и ахакор остались бледным узором на руке.
Без татуировки мне не стоит ходить в Санкт-Данам. И нет смысла пытаться встретиться с Каем. Я не смогла утешить его и облегчить потерю Элиона в первый раз, а нынче мои слова для Кая значат ещё меньше. Посещая Пелес, Иво или Мейв всегда заходят в гости, чтобы хоть вкратце рассказать, как дела, но в последний раз я видела их месяц назад.
Усталый вздох Микеля помог мне отвлечься от дурных воспоминаний.
– Подумай. Если решишься прийти, то Веста и Гипнос тебя проведут, – заверила я, хотя уже сомневалась, что Микель находит подобную встречу безопасной для себя.
Брат кивнул и благодарно мне улыбнулся, но радость не коснулась глаз, и улыбка вышла сухой.
Я протяжно выдохнула и замоталась в более тёплую накидку, которую протянул один из гоплитов Дома Раздора. Четверо стражей дожидались моего возвращения у администрации. Мне бы хотелось провести немного времени в одиночестве, но с приближающимся принятием венца дедушка усилил охрану. Майрон вообще предложил на время воздержаться от посещения нового мира, чтобы не подвергать себя опасности, но десять лет не настолько уж большой срок, когда надо переселить миллионы.
Изо рта вырвалось облачко пара. Зима только началась, с наступлением вечера температура резко опускалась. Похоже, сегодня я всё-таки перешла грань своих возможностей, потому что весьма позорно не с первого раза сумела сесть в седло. Поблажки с каретами закончены. К счастью, от усталости в голове сохранялась полнейшая пустота, и мне было плевать, что подумают стражи. Я накинула на голову меховой капюшон и взмахом руки разрешила сопровождающим вести меня домой. Мне никогда не позволяли ехать первой. Только посередине. Поэтому и в этот раз двое поехали впереди и ещё двое сзади. Из-за снятого ахакора мои сопровождающие выбирали обходные пути, чтобы не привлекать внимания прохожих моим гулом, да и более пологий путь легче для лошадей.
Холодный ветер был сильным, и я плотнее закуталась в принесённую накидку. Днём стояла тёплая погода, и я не стала брать ничего мехового, но была благодарна предусмотрительности гоплитов. Пахло от одежды приятно, чем-то сладким, а мерный шаг лошади и тепло убаюкивали. Когда я подняла взгляд, то вокруг было темно, а свет фонарей расплывался, я потёрла глаза, надеясь вернуть зрению чёткость, но усталость брала верх. Хотела окликнуть капитана сегодняшнего эскорта, но запоздало вспомнила, что не знаю его имени. Гоплиты сменялись раз в несколько дней, и лишь некоторые лица я начала узнавать, сегодняшние же сопровождающие были у меня впервые.
Вслед за сонливостью пришла головная боль в виске, я ненадолго зажмурила глаза, но стало только хуже. Присоединилось головокружение. Я открыла рот, чтобы попросить сопровождающих остановится, но не успела издать и звука, как желудок взбунтовался, и пришлось зажать рот рукой. Я дёрнула поводья, вынуждая коня замереть, чем привлекла внимание гоплитов.
– Она сейчас упадёт, – раздался один из голосов, когда меня накренило.