Закончив с изменением одежд, я тряхнула рукой, и наруч исчез. Во взгляде Микеля читалась искренняя благодарность, граничащая с испугом. Я ободряюще улыбнулась и подняла свой бокал. Следующим его поднял дедушка, и глаза Микеля округлились.
– За Микеля. Сына Илиры и моего внука, – гордо повторил он. – За царя Металлов с кровью Раздора!
– За царя Металлов с кровью Раздора! – подхватили лозунг гости.
Зал наполнился аплодисментами и восторженными голосами: до всех стало доходить, что во главе их бывшего врага в лице Даории сидит царь с кровью их Дома. Гордость отразилась на лицах. К счастью, многие были подвыпившими и не стали вдаваться в сомнительные рассуждения, позволив сохранить хорошее настроение.
Я лишь сделала маленький глоток, помня о том, сколько уже в себя опрокинула, но Микель, как я вначале, осушил весь бокал. Майрон взмахом руки подозвал его к себе.
– Иди, – подбодрила я, когда брат с сомнением взглянул на меня.
– У меня ещё остались дела. Присмотрите за ним, хорошо? – попросила я Мороса, Гипноса и Весту.
Братья заверили, что глаз с него не спустят, а Веста отправилась оценить закуски. Я с трудом проглотила вопрос про Кая, боясь услышать, что он точно не придёт. Хотя половина вечера прошла, а опоздания были не характерны для сына Гипноса.
Микель ушёл с дедушкой, у меня же загудело в голове от постоянных разговоров, и я вышла на закрытый балкон. Освещение казалось приглушённым после ярких ламп главного зала, а чарующий вид далёкого моря успокаивал. Одно из окон оставили распахнутым, чтобы впустить холодный воздух и не создавать духоты в зале. Я по-прежнему слышала шум разговоров и музыку, но они более не давили. Прикрыла глаза, вдохнула прохладу, наслаждаясь свежим воздухом и прочищая сознание от выпитого.
– Архонт? – позвал незнакомый голос.
Я обернулась, и из глубины балкона ко мне подошёл молодой палагеец. Выше меня на голову, широкоплечий, с обаятельным лицом, каштановыми волосами и светлыми, почти янтарными глазами. Я напрягла память, не в силах вспомнить имя.
– Никон, – с очаровательной улыбкой напомнил он, поняв мою заминку.
Я расслабилась, ощутив, что это его не смутило.
– Сколько вам лет, Никон?
Он тихо рассмеялся моей прямоте. Было достаточно светло, чтобы я могла оценить его красоту, но мне по-прежнему было сложно определять истинный возраст палагейцев. Внешне он был как Кай. Лет двадцать семь или двадцать восемь.
– Тридцать пять, – отсмеявшись, ответил он. – Я слышал, что вы прожили большую часть жизни среди людей. Не волнуйтесь, даже нам не сразу удаётся определить точный возраст собеседника.
– Как вы это делаете? – искренне заинтересовалась я.
– Обычно по глазам. Они хорошо выдают. Ещё стиль речи. У разных поколений словарный запас и привычные выражения немного отличаются, – продолжил перечислять он, не отрывая взгляда от моего лица. Чтобы не показаться слабой, мне пришлось отвечать ему тем же. – Или по гулу. Чем старше собеседник, тем мощнее он кажется. Даже не знаю, как описать. Легче всего на практике. Прислушивайтесь к чужому гулу и анализируйте.
Я улыбнулась его совету и прислушалась к силе Никона. Давно этого не делала и перестала замечать, научившись воспринимать чужой гул как фон, звуки окружающей среды.