– Не заметила под песком скалы и запнулась. Иллюзиями я починила обувь, как показывала Веста, – объяснила девочка.
Сандалии действительно были в порядке, но ремешки оказались испачканы в засохшей крови. Под ними виднелись кровоточащие ссадины.
– Это стоит обработать, а сюда больше не ходи. Ты можешь тренироваться на землях Морфея, – напомнил Кай и отпустил ногу, позволив девочке встать ровно.
Неожиданно он с лёгкостью её поднял, усадив на своё предплечье. Девочка обхватила его шею руками, словно это было в порядке вещей, а я стояла ошарашенная, не в силах поверить, были ли между нами подобные моменты или фантазии играют со мной, переиначивая воспоминания. Я торопливо заморгала из-за пелены непрошеных слёз, хотя губы сами собой растянулись в улыбке.
– Не могу. Я тренируюсь отпугивать кошмары, – возразила девочка.
– На землях Весты безопасно, тебе не нужно уметь их отгонять. – Кай усадил ребёнка на своей руке поудобнее и зашагал прочь, определённо зная путь домой.
– Веста сказала, что тебе опять снятся кошмары. Я хотела научиться их отогнать.
Кай так резко замер, что девочка в его руках покачнулась. Она стыдливо умолкла под его пристальным взглядом. Он через силу несколько раз заставил себя моргнуть, и выражение лица немного смягчилось. Сын Гипноса шумно выдохнул и с усталой полуулыбкой покачал головой. Девочка насупилась, неверно восприняв его реакцию.
– Смогу! Вон уже онира прогнала! Я научусь, – горделиво заявила она.
– Тебе не прогнать мои кошмары, чудище.
– Почему это?
– Потому что мой худший кошмар – это ты.
Девочка призадумалась, а я перестала улыбаться. Я видела, что признание далось Каю нелегко. Заявление не было злым или гневным, голос Кая звучал устало и обречённо, он потратил годы на тщетные попытки перестать вспоминать о гибели своих друзей при взгляде на меня.
– Но я не могу прогнать себя, – пришла к выводу маленькая я.
Губы Кая дрогнули в понимающей улыбке.
– В том-то и дело, чудище.
Он сделал всего ещё один шаг, и они исчезли, скрылись за невидимой мне преградой. Перемена застигла врасплох, я бросилась к тому месту, водя руками по воздуху, чтобы найти щель, дверь или проход, но ничего не было. Даже следы на песке пропали, скрыв любое напоминание об увиденном.
Я потопталась на месте какое-то время, ждала, что они вернутся или Переправа покажет мне другие воспоминания. Время шло, но ничего не происходило, и пришлось заставить себя отправиться дальше.
Не сразу, но песок под ногами сменился жухлой травой, небо затянуло серыми облаками, весь пейзаж потонул в слабом, будто утреннем, тумане, из которого впереди вырос голый лес. Воздух стал прохладнее, словно из лета я попала в осень. Я прошла мимо опушки с лесной избой, но та выглядела заброшенной, давно оставленной.
Я остановилась на берегу реки. Между белоснежных берегов под бледно-голубым, почти бесцветным небом беспрерывно струились чёрные и графитово-серые потоки. Я перестала дышать, наблюдая, как птицы, сделанные из стекла или хрусталя, спархивали с веток к снежному покрову. Они двигались словно живые, но при каждом взмахе крыльев издавали тихие звуки сталкивающихся стекольных осколков.