– Как Рози?
Лицо Стиви озаряется.
– Хорошо. Хотя она скучает по тебе.
– Мне скоро нужно будет ее навестить.
Выражение ее лица смягчается, улыбка становится ласковой.
– Как прошло твое Рождество? – спрашивает Стиви, допивая пиво и ставя бутылку рядом с собой.
– Все было в порядке. Хотя, возможно, я все испортил.
Скрестив руки на коленях, она подпирает ими щеку, повернувшись ко мне лицом.
– Как так?
– Приехал мой отец. – Я показываю наверх. – И у нас не самые лучшие отношения, но я только что высказал ему то, что долгое время держал в себе.
– Не хочешь об этом рассказать? – мягко и осторожно спрашивает Стиви.
Вглядываясь в ее лицо, я колеблюсь. Немногие знают эту часть моей жизни. Я сужаю свой круг общения из-за страха, что люди либо воспользуются этим, желая продать историю СМИ, выставив меня с той стороны, о которой я не хочу, чтобы знали, либо просто не будут любить меня таким, какой я есть на самом деле.
– К черту. – Я залпом допиваю остатки пива, нуждаясь в небольшом количестве жидкой храбрости. – Моя мать ушла от нас, когда мне было шестнадцать, к мужчине, который зарабатывал в чертову тучу раз больше денег, чем мой отец. У меня есть старшая сестра Линдси, она в то время училась в колледже, так что на нее это повлияло не в такой степени, как на меня.
Я смотрю прямо перед собой, не в силах смотреть на Стиви из-за своей уязвимости.
Так продолжается до тех пор, пока она не придвигается ближе ко мне, ее бедро и плечо касаются моих, рука покачивается между нами, лежа на колене.
Я таю от ее прикосновений, не замечая абсолютно никакого осуждения на ее лице.
– В детстве мы с отцом были близки, но, когда мать ушла, он с головой погрузился в работу, а поскольку моя сестра училась в школе, а отца вечно не было дома, мне казалось, что он бросил меня точно так же, как это сделала мать. С тех пор мы почти не разговаривали друг с другом.
– Черт, – выдыхает Стиви.
– И впервые за двенадцать лет я просто набросился на него.
– Что он сказал?