Я в замешательстве сдвигаю брови:
– Что? Нет, конечно, нет. Я думаю, что это, вероятно, самая привлекательная черта в тебе – твоя открытость по отношению к своему психическому здоровью.
– Привлекательнее, чем мое горячее тело или, как ты неоднократно стонала прошлой ночью, мой отмеченный наградами член? – Его улыбка не могла бы быть более самодовольной.
– Почти так же привлекательна, как и твоя скромная личность, – невозмутимо отвечаю я. – И твоя мама – сущий кошмар, Зи.
– Как и твоя.
Я кладу голову ему на плечо.
– Посмотри на нас, – поддразниваю я. – Травма сближает.
Его тело вздрагивает подо мной в беззвучном смехе.
– Вчера я понял, что, кажется, злюсь на нее за то, что она причинила боль моему отцу, и, честно говоря, я никогда раньше не думал об этом с его точки зрения.
– Ты с ним разговаривал?
Зандерс качает головой:
– Не разговаривал с самого Рождества. Не пойми меня неправильно, я все еще зол на него, но не так сильно, как я думал. Я был эгоистом, думая, что пострадал только я, а ведь от него ушла жена. Даже сейчас, говоря это, я не могу разобраться в своих чувствах.
Я слегка почесываю кожу под его изрядно всклокоченными волосами.
– Прогресс, – повторяю я его предыдущие слова.
Карие глаза сияют пониманием.
– Прогресс. – Он прячет лицо у меня на шее. – Что ты думаешь насчет того, чтобы, возможно, прийти на мои игры?
– Зи, – поддразниваю я, отстраняя его лицо и заставляя посмотреть на меня. – Так официально. Ты предлагаешь мне стать твоей постоянной девушкой?
– Да. – Он целует меня в губы.
– Ты действительно думаешь, что это хорошая идея? Я не хочу, чтобы меня кто-нибудь увидел.
– Может, и нет, но у меня никогда не было никого, кто пришел бы поболеть за меня, кроме сестры, и это было бы здорово.