Миля над землей

Репортеры хранят молчание, некоторые делают пометки в своих маленьких блокнотах, другие щелкают фотоаппаратами.

– И знаете, что странно? Вы так сильно озабочены тем, кто я такая. Фотография вам ничего не скажет. Я сестра, дочь и друг. Я человек с чувствами и эмоциями, и относиться ко мне так, как будто я не человек, относиться к этим спортсменам так, как будто они не люди, – это странно. Эти парни, которых вы боготворите, – люди. Они просто пытаются играть в игру, которую любят, а некоторых из вас больше волнует их личная жизнь вдали от спорта. Дайте им жить. Дайте мне жить.

Поворачиваясь обратно, чтобы направиться внутрь, я делаю шаг, но передумываю.

– О, и если вы собираетесь продолжать следить за мной повсюду, я дам вам знать, что я работаю волонтером в приюте «Пожилые собаки Чикаго», так что, если хотите преследовать меня там, я рассчитываю, что вы планируете вывести несколько собак на прогулку. Нам нужны все добровольцы, которых мы сможем привлечь.

Толпа зашевелилась от легкого смеха, отчего гнетущее ощущение у меня в груди ослабло. Они могут крутить это так, как им заблагорассудится. Я больше не боюсь того, что скажут люди.

Мой взгляд скользит поверх толпы репортеров на другую сторону улицы, и я вижу Зандерса, потрясенно замершего на ступенях и наблюдающего за мной. Он полностью одет в свой фирменный костюм игрового дня, в руке у него болтаются ключи от машины, но он застыл на месте.

Он не сводит с меня пристального взгляда, и наконец у него на губах появляется гордая улыбка.

– Вы еще встречаетесь с Эваном Зандерсом? – спрашивает один из репортеров, возвращая мое внимание к группе.

Я колеблюсь, не готовая признать это вслух.

– Как я уже сказала, я не отвечаю ни на какие вопросы. – Я ныряю в вестибюль, даже не взглянув на мужчину напротив.

– Кто ты, черт возьми, такая и что ты сделала с моей сестрой? – Райан гордо смеется, закидывая руку мне на плечо, и мы направляемся к лифту.

Я делаю глубокий вдох, и бремя ненависти к себе, которое я несла годами, начинает таять, и я не могу чувствовать себя более свободной, чем в этот момент.

– Я – это просто я.

46. Зандерс

Она чертовски крутая.

Стиви ныряет в свой дом, оставив толпу папарацци и репортеров безмолвно стоять на пороге, и я не могу не гордиться этой девушкой.

Постоять за себя, показать миру, кто она такая, и не потому, что я этого хотел, или потому, что кто-то другой оказал на нее давление. А потому, что она справилась с этим и больше не пытается прятаться.

Каждой клеточкой моего существа я хочу броситься за ней и умолять поговорить со мной. Попросить ее позволить мне объяснить, что у меня на уме, и рассказать ей, каким несчастным я стал без нее. Но она попросила дать ей время и пообещала, что мы поговорим в следующем рейсе, так что до тех пор я собираюсь разобраться с тем, что мешает мне быть тем мужчиной, которого она заслуживает.

Когда я сажусь в свой «Бенц» и подключаю телефон к акустической системе в машине, ее уверенность заряжает меня, частично добавляясь к моей собственной. Выехав с парковки, я набираю номер Рича, заполняя пространство рингтоном с его телефона.

– ЭЗ, я все еще работаю над твоим контрактом и разбираюсь с дерьмом Мэддисона. Мне пока нечего тебе сказать.