– Это потому, что мы продвигаемся вперед. Мы захватили один из гарнизонов Батисты. В какой-то момент моральный дух будет играть решающую роль. Его военные сражаются со своими соотечественниками, они делают это уже много лет, и большинство из них знают, что Батиста не стоит того, чтобы за него умирать. Мы их просто измотаем. А если мы этого не сделаем, то это сделает другая группа. Он не справится – у него слишком много врагов.
– Все настолько плохо? – повторяю я.
– Я не хочу об этом говорить. Я не хочу, чтобы это касалось тебя. Я ночую в горах, думая о том, что ты здесь в безопасности. Я представляю себе наше совместное будущее. – Пабло морщится. – Война не приносит ничего, кроме зла, и любой, кто утверждает обратное, просто лжет.
– Я беспокоюсь о тебе, – признаюсь я. – Все время. Думаю о том, где ты находишься, что делаешь, жив ли ты вообще. Я провожу свои дни так, будто ничего не происходит. Я не могу ни с кем поделиться, не могу рассказать о тебе. У меня такое чувство, будто из моей груди вырвали половину сердца. – Я делаю глубокий вдох. – Я боюсь, что с тобой что-то случится, а я об этом не узнаю. Мы не просто секреты в жизни друг друга. Иногда я узнаю новости от своего брата, но не могу быть уверена, где он сам будет завтра.
Пабло сжимает мою руку.
– Если со мной что-нибудь случится, Гильермо найдет тебя. Но этого не произойдет, потому что я вернусь к тебе, Элиза. Никакой Батиста не сможет мне помешать.
– Куда ты собираешься уехать?
– Че направляется к Санта-Кларе. Он и его люди планируют выступить против войск Батисты.
– И ты присоединишься к ним.
– Да.
– Тебе когда-нибудь бывает страшно? – Я не могу себе представить, на какой риск он идет, какие опасности ему грозят.
– Я был с Латуром в Сьерра-Маэстра в конце июля. – Он приподнимается на локте, простыня падает ему на талию, я смотрю на его худую грудь прежде, чем вновь посмотреть в глаза. – Мы сражались с кубинской армией. Люди умирали рядом со мной, их тела падали на землю, а горы были залиты кровью. Латур был убит. Фидель пришел поддержать нас, но мы уже были окружены армией Батисты. Фиделю пришлось вести переговоры о прекращении огня – по крайней мере он попытался это сделать, чтобы у нас появился шанс спастись. Мы были на волосок от того, чтобы погибнуть за революцию, чтобы умереть в борьбе. Тогда мне было страшно. Если бы перемирие состоялось – тогда за что мы боролись? Мы боремся уже больше пяти лет. Чего бы тогда мы добились? Батиста все еще у власти. Но это не продлится вечно. Нам ничего не остается, кроме как продолжать сражаться.
Пабло вылезает из постели и направляется к своей одежде, которая грудой лежит на полу. Луч света из открытого окна освещает его наготу. Внезапно мне становится холодно без тепла его тела.
Я никогда не думала, что война может превратить всех, кто сражается, в чудовищ, но теперь я этого боюсь. Возможно, мы выживем и будем продолжать нашу беспечную жизнь, будто ничего и не было. Но меня пугает его пыл, меня пугают эмоции, которые движут им и всеми его бородатыми товарищами.
Внезапно мне становится очень страшно.
– Я люблю тебя, – говорит Пабло яростно. Я закрываю глаза.
– Я тоже тебя люблю.
До сегодняшнего дня я ни одному мужчине не признавалась в любви, и никогда ни один мужчина не говорил мне этих слов. Эти слова должны служить началом всему, но сегодня они звучат как прощание.
Пабло лезет в карман брюк, достает оттуда крошечную коробочку и с щелчком открывает ее.
Я замираю.