– Да, наверное, так и есть. Революция хороша для молодых. Когда я был молод, то тоже боролся за то, во что верил. Но теперь я уже старик. Чем старше я становлюсь, тем острее понимаю, что перемены – значимые глубокие перемены – не всегда должны сопровождаться кровопролитием и насилием. Для перемен зачастую достаточно реформ, каким бы медленным ни казался процесс реформирования. Когда я был молод и безрассуден, то верил, что единственный способ победить Батисту – это убить его и силой отобрать у него страну и власть. Но сейчас мои взгляды изменились.
Я смотрю на Анну – она бросает встревоженный взгляд на дверь, ведущую в кухню, а потом смотрит на меня.
– Революция сопровождается волной насилия, и проблема в том, что, подобно наводнению, она сметает все на своем пути. Сначала вы думаете, что все правильно. Вы же хотели перемен – и вот эти перемены произошли. Но очень скоро вы начинаете осознавать, что у вас в руках страна, которой надо управлять. В этой стране живут люди, чьи потребности должны быть удовлетворены. Вам нужно стабилизировать национальную валюту, создать правовую систему и провести реформу Конституции. Но это не то, о чем мечтают молодые ребята. Они мечтают сражаться и погибнуть за свою страну, мечтают стать героями, а не сидеть за столом и спорить о правильности юридических формулировок. Но в основе всего лежат как раз эти самые законы. Без них ни одно правительство не сможет добиться успеха. Марисоль, я не слепой и прекрасно вижу, как страдают мои соотечественники. Я знаю, с какими проблемами они сталкиваются. И я пытаюсь им помочь, делая свою работу. Мы нуждаемся в переменах, но эти перемены создадут не те, кто готов сражаться, а те, кто готов спорить о формулировках, принимать законы и снимать ограничения. Сейчас революцию делают мужчины, готовые сесть за стол переговоров и обсудить вопросы, о которых мы боялись говорить много лет. Я должен остаться здесь для того, чтобы закончить, что начал. И я надеюсь стать частью грядущих перемен. Я делаю это для своей семьи и для своей страны.
Вот в чем разница между ним и моей бабушкой. Она не могла жить в мире, который он создал, а он не мог этот мир покинуть.
Пабло поворачивается к Луису.
– Чем дольше ты здесь будешь оставаться, тем меньше я смогу для тебя сделать и тем большей опасности подвергается Марисоль. Тебе нельзя медлить – ты должен уехать завтра. Марисоль поможет тебе достать билет на самолет, а я уже решил вопросы с документами, необходимыми для выезда. У нас есть небольшой запас времени, в пределах которого твое освобождение можно считать результатом бюрократической ошибки – будто один отдел не передал другому отделу нужную информацию. Но чем дольше вы ждете, тем больше вероятность того, что вас схватит полиция, и тогда вы уже не сможете покинуть страну. Если тебя снова арестуют, я ничем не смогу тебе помочь. С вами расправятся быстро и безжалостно.
– Он уедет, – вмешивается в разговор Анна, положив пальцы на браслет.
– Бабушка…
– Мы обсудим это позже, – твердо говорит она и переводит взгляд на моего дедушку. На ее глазах появляются слезы. – Спасибо. Благодарю вас за то, что вы сделали для моего внука.
Он кланяется.
– Не благодарите. Простите меня, но мне пора домой. Моя жена будет волноваться. – Он поворачивается ко мне лицом. – Марисоль, мне бы очень хотелось повидаться с тобой перед отъездом.
Осознание того, что мы так быстро должны уехать, поражает меня. Я планировала провести здесь еще пару дней, но теперь мои планы рушатся.
– Встретимся сегодня вечером на Малеконе? – спрашиваю я его. – У меня осталось одно незавершенное дело.
– Конечно.
Глава 28
После того как дедушка ушел, мы с Луисом отправились в его комнату, прихватив домашнюю аптечку. Я осторожно прикасаюсь к его лицу, стараясь не задеть синяки и порезы возле глаза. Луис расстегивает рубашку, и я вижу, что кожа на костяшках его пальцев содрана и кровоточит.
Я делаю глубокий вдох.
– Что они с тобой делали?
Он продолжает дрожащими пальцами расстегивать пуговицы.
– Тебе лучше этого не знать, поверь.