Следующий год в Гаване

Он с облегчением смотрит на меня.

Пабло берет меня за руку, его большой палец гладит внутреннюю сторону моего запястья, щекоча нежную кожу.

– Ты из тех, с кем трудно расстаться? – обреченно спрашивает он.

Мое сердце глухо стучит.

– Надеюсь, что да.

Он отвез меня обратно в Мирамар на машине, которую, по его словам, одолжил у друга, и, чтобы никто не видел нас вместе, высадил меня в нескольких улицах от моего дома.

Перед тем как я вышла из машины, Пабло повернулся ко мне и спросил:

– Может быть, прогуляешься завтра со мной? Утром у меня есть кое-какие дела, но мы могли бы встретиться и днем, если хочешь. На набережной Малекон, рядом с Пасео дель Прадо.

С каждым новым днем, проведенным вместе с ним, риск разоблачения растет, и все же…

– Да.

Мы решаем встретиться в два часа, а затем, коснувшись губами моей щеки, он уходит, оставляя меня гулять по улицам Мирамара. Я ощущаю тепло его поцелуя на своей коже.

Впереди виднеется мой дом – розовое строение в обрамлении нависающих пальм. Я подхожу к воротам и вскрикиваю, когда чья-то рука хватает меня за предплечье и оттаскивает в сторону от забора, подальше от дома.

– Элиза.

Внезапно передо мной появляется Алехандро. Он тащит меня прочь с улицы, пока мы не скрываемся за массивными стенами нашего поместья.

В последнее время у брата появилась привычка говорить тихим, настойчивым голосом, и он стал совсем не похож на того озорного мальчишку, вместе с которым я росла. Я не знаю точно, когда начались эти перемены, когда он изменил свое отношение к миру, в котором мы жили. Может быть, во время учебы в университете? Он проучился год в Гаванском университете, прежде чем университет был закрыт, и за это время из будущего сахарного барона успел превратиться в революционера.

– Что ты здесь делаешь? – шепчу я.

В тот день, когда отец вышвырнул Алехандро из дома, он ясно дал понять, что брат может покинуть дом, забрав только свои личные вещи, и больше никогда не возвращаться. С этого дня его имя вычеркнуто из семейной Библии, а сахарная империя достанется одному из наших мужей, тому, кто, по мнению отца, окажется самым достойным. Однако указание нашего отца часто нарушалось, и Алехандро приходил либо по вечерам, либо в те дни, когда родителей не было дома. Но сегодня отец здесь – родители уже вернулись из Варадеро, поэтому сегодняшнее появление Алехандро переходит все мыслимые границы.

– Что тебя с ним связывает? – спрашивает Алехандро, не обращая внимания на мой вопрос. Он смотрит на меня так, словно я ему чужая.

Мое сердце бешено колотится.

Братья тоже являются одновременно и проклятием, и благословением.